- Я в порядке.

- Да вижу я! Сядь! Где у тебя чистое белье?

Алекс туго соображал и не спешил с ответом, поэтому я принялась открывать шкафчики один за другим, пока не обнаружила то, что искала. Достала наволочку, простыню, пододеяльник… Потом вспомнила, что так и не дала ему никаких лекарств, чертыхнулась. Бросила все, сходила за пакетом. Вывалила содержимое на стол. Прикинула в уме, сколько таблеток жаропонижающего необходимо принять, учитывая его массу… По всему выходило, что много.

- Вот. Возьми… Выпей. Это поможет сбить температуру.

Я хотела выдавить ему на ладонь таблетки из блистера, но он перехватил мою руку и легонько сжал. Наши глаза встретились. И потянулись… потянулись ниточки. Те ниточки, что я считала давно оборванными, а они оказались целыми. Просто приспущенными немного, как гитарные струны.

Алекс провел большим пальцем по моему запястью.

- Кто он?

Почему сейчас? Почему именно сейчас Алекс решил расспросить меня об Игоре? Ведь все время до он старательно обходил эту тему. За исключением того раза, когда поинтересовался, как быстро я утешилась.

- Послушай, тебе действительно лучше выпить эти таблетки. Ты очень большой парень, поэтому три, думаю, в самый раз. – Я все же освободила свою руку и выдавила таблетки дрожащими пальцами. Одна упала. Я наклонилась за ней. А он, воспользовавшись этим, опустил руку мне на поясницу. Я ужасно нервничала от того, что он вытворяет, но по какой-то причине не могла сказать ему стоп и просто делала вид, что ничего не замечаю: - Дозировку для взрослого рассчитать легко, гораздо сложней для ребенка. Каждый раз, когда Этель болеет, я судорожно высчитываю все эти миллиграммы… Алекс, что ты делаешь?

Он проник рукой под мой свитер и осторожно поглаживал поясницу чуть повыше пояска на брюках.

- Тебе хорошо с ним?

- Алекс!

- Знаешь, сколько раз, сидя там… За колючкой, я думал о том, как ты? С кем? И сходил с ума от дикой ревности. От бессилия… Ненависти. Как будто мне было мало проблем. Еще и это…

Он смотрел прямо перед собой… Но его взгляд был направлен будто вовнутрь. Мне было по-настоящему страшно. Казалось, он бредит. И только один бог ведал, что ему могло прийти на ум в таком состоянии.

- Не знаю, что ты там представлял, но, думаю, это имело мало общего с действительностью. Примерно в это время я страдала от жуткого токсикоза. И обнималась разве что с унитазом, – деланно весело заметила я, пряча свой страх поглубже. И это, кажется, немного привело его в чувство. Алекс моргнул.

- Что?

- Говорю, я мучилась от токсикоза. У меня был чудовищный токсикоз, знаешь ли, который длился практически всю беременность. Меня мутило от всего абсолютно. Я блевала даже в родзале.

Пока он переваривал информацию, я сходила в кухню, набрала воды и, вернувшись, в который раз протянула ему таблетки.

- Выпей. Да я поеду. Или, может, все же вызвать врача?

- Зачем?

- Чтобы он послушал тебя. И исключил хрипы в легких.

Алекс резко дернул головой, отказываясь от моего предложения. После чего послушно выпил таблетки. И улегся на диван, который я только что перестелила, и, кажется, вырубился в тот же момент. Я покосилась на часы. Остаться с ним я не могла. Поэтому схватила его телефон, завела будильник на оповещение через четыре часа, начеркала на салфетке записку «выпей меня» и на нее же выдавила новую порцию таблеток. Ужасно… просто ужасно хотелось просмотреть список контактов. Сообщений… Поймав себя на этой мысли, я отбросила смартфон и судорожно сглотнула.

Я опоздала. К тому моменту, как я подъехала к дельфинарию, преставление уже давно закончилось. Этель с няней дожидались меня в кафе. К счастью, шоу дочери очень понравилось, и всю дорогу до дома она болтала, не замолкая ни на секунду. А я рассеянно ей улыбалась, думая совсем о другом. Мне чудился Алекс. Зверь, запертый в клетку. Я пыталась представить, что он чувствовал в тот момент, как справлялся, и… меня охватывала такая тоска, что хотелось выть. А еще злость. Жгучая, как кайенский перец. Попадись мне сейчас Сергей – я бы задушила его собственными руками. За то, что он сделал со всеми нами. Я не могла простить. Его. Но, что самое главное, я не могла простить себя. Если бы я только попыталась… Все случившееся так легко было предотвратить. Так легко, господи… А что теперь?