— Любит она, — недовольно фыркает бабуля. Для нее это не аргумент. — Заехали бы хоть. Может, я тут померла уже.

Вот мы и до манипуляций добрались. Я уже думала, сегодня пронесет. Ан нет. Все как по учебнику.

— Заедем. Ладно, ба, мне надо готовиться к завтрашней контрольной. Не скучай.

И, пока она не продолжила давить, а я не начала на это вестись, сбрасываю звонок и, оперевшись обеими ладонями о подоконник, встаю на носочки, стараясь разглядеть получше, что там внизу.

«Джинсы, кеды и обязательно куртка. Жду у подъезда» — высвечивается у меня на экране.

Вот! Сказала же, он скоро приедет.

Пока мы просто общались, я не совсем понимала всей этой «кухни», а вот когда стали встречаться, как раз прошлой весной, в полной мере поняла, что такое — открытый мотосезон. К этому надо привыкнуть. Это надо понять. Иначе никаких отношений не получится.

Улыбаясь, быстро переодеваюсь по инструкции и спускаюсь.

Гордей сидит верхом на байке, копается в телефоне. На руле уже висит запасной шлем. Он убирает трубку в карман, слезает с мотоцикла и ловит меня в объятия. Сразу же целует протяжно и сладко.

От него пахнет бензином и сигаретным дымом. Последнее немного расстраивает. Бросить курить он пытается с тех пор, как мы съехались, но все время срывается. Не то чтобы я требовала. Как-то разговорились, и он решил попробовать завязать с этой вредной привычкой.

— Куда мы едем? — уворачиваюсь от очередного поцелуя, по его слегка изменившемуся дыханию понимая, что еще немного — и никуда. А я бы прогулялась. Погода такая на улице. Ее вдыхать хочется. И еще я по Гордею очень соскучилась.

— На свидание. — Он протягивает мне шлем.

— Ура!

Радостно подпрыгнув, быстро справляюсь с защитной экипировкой, заботливо привезенной для меня из гаража. Наколенники, налокотники фиксируются на своих местах. Гордей помогает забраться на мотоцикл.

— Держись крепко, малышка, — перекрикивает рев мотора. — Мы поедем быстро!

Прижимаюсь к его сильной спине, обтянутой кожаной курткой, и едва не визжу от восторга, когда байк срывается с места. И страшно, и захватывающе. И рядом с любимым человеком!

Дыхание перехватывает на поворотах. Мы мчимся по городу, чудом успевая пролетать все светофоры, не останавливаясь. Это гонка с ветром, с собственными мыслями. Это пульс, пляшущий в висках и горле. Это невероятная наполненность тем, кого так сильно любишь всем сердцем и разделяешь его восторг от происходящего, принимаешь часть его эмоций на себя, точно зная, с какой силой сейчас бьется его сердце и как горят его глаза.

Бабушке этого точно не объяснить. Я училась это чувствовать и не захлебываться от переизбытка эмоций. Мне кажется, я до сих пор до конца не умею принимать наши отношения как должное, бытовое и уже свершившееся. Гордей дарит мне жизнь, которой у меня никогда не было, при этом старательно заботясь и оберегая, как личную ценность.

Я не могу его не любить. Это невозможно. Мои чувства к нему похожи на этот самый ветер, что сейчас несется с нами наперегонки по городским улицам. Такой же теплый, обволакивающий, легкий.

Мы останавливаемся у какого-то магазина. Я так торопилась, что забыла дома линзы. Снимала, чтобы отдохнули глаза, и в итоге вывеска с дороги для меня нечитабельна, еще и шрифт ужасный. Такой даже с хорошим зрением воспринять не так-то просто. Наверное…

— Сейчас вернусь.

Гордей оставляет меня возле мотоцикла и, перепрыгнув через низкий декоративный заборчик, бегом добирается до входной двери. До меня доносится едва слышный звук колокольчика, но его тут же заглушают машины.

Буквально пара минут, и Калужский возвращается ко мне все так же бегом. Уже не один. С небольшим плетеным сундучком.