Храм, построенный из гладкого камня, был обителью Безымянных. Тот самый первый Белый Дом, что дал свое имя всем другим монастырям, где воспитывают юных послушниц.

Настоятельница рассказывала об этом месте, и некоторые описания буквально оживали в мечтаниях маленьких девочек. Привыкшие к лишениям и работе, они толком и не знали о другой жизни. Поэтому редкие рассказы о почтении к Безымянным Дочерям, что носят белые одежды в пол и живут в белом, как снег, храме, приводили девочек в блаженный восторг.

Это сейчас я внезапно поняла, что замерзшим и забытым детям не сложно навязать желание стать всеобщими любимицами. Но когда– то эта история была моей единственной сказкой.

Пол из квадратных плит с волнистым узором холодил мокрые стопы, и это помогало быстрее сбрасывать с себя морок.

Храм казался бесконечно большим не только в высоту, но и в ширину. Мы двигались вдоль нескончаемых колонн и дверей, пока, наконец, не дошли до той, что показалась мне знакомой.

Дверь отворилась бесшумно и плавно, приглашая зайти вовнутрь. Ожидаемо комната была такой же белой, как и каждый камешек, из которого был возведен храм. И все же я вертела головой так, будто взглядом хотела за что– то зацепиться.

Мелкие обрывки воспоминаний навалились градом, но я не была уверена, настоящие ли они. Ведь сегодняшний день повторялся до деталей!

Две Безымянные сняли с меня мокрое полотно и бесшумно отодвинулись, подобно теням.

– Дитя, – голос единственной говорящей монахини раздался из– за спины, – обернись.

И я обернулась, некоторое время не понимая, что происходит. Никогда в жизни не видевшая стекляшки размером более ладони, сейчас я смотрела на себя в отражении самого настоящего зеркала. Огромного и начищенного до блеска.

В очаге вспыхнул огонь, отвлекая непрошенными воспоминаниями о демоне. Я стыдливо спрятала их подальше и вернулась к своему отражению.

Пришлось хорошо проморгаться, потому что это отражение было не мной!

Дрогнувшей рукой я собрала волосы и принялась рассматривать пряди цвета самой настоящей крови, которые до этого всегда были черными. Даже мокрые, они и отдаленно не были похожи на цвет волос, с которым я жила всю жизнь. Не считая одну красную прядь, которая появилась совсем недавно.

Безымянные мягко кивали в ответ на мой вопросительный взгляд. Что это значит?

Быстрые шаги к злосчастному зеркалу раздались мокрыми шлепками, и теперь я жадно разглядывала не только свои волосы, что факелами вспыхивали в бликах огня, но и изменившее вид тело.

Плечи из заостренных стали ровными и мягкими. Не веря, я провела по ним ладонями, и пламя в камине снова издало громкий треск, напоминая о себе.

Из прямых и тонких бедра приобрели форму и округлились, а впалый живот распрямился. Я не стала убирать волосы назад, но заметила и явно потяжелевшую грудь.

Смущение и какое– то незнакомое, но приятное чувство затрепетало внутри. Я смотрела на себя обнаженную, и в голове вертелось слово, которое я никогда не говорила сама себе.

Только вот теперь и без него я чувствовала себя… красивой?

Встретившись взглядом с главной монахиней, я только и смогла проронить сиплое:

– Как?

– Твоя воздержанная жизнь осталась позади. Теперь ты в шаге от того, чтобы исполнить свое предназначение, – она легко подошла и, не обращая внимания на мою наготу, продолжила. – Это твой истинный облик.

– Вы что– то со мной делали?

– Кормили, – уголок рта безымянной дрогнул в улыбке, – омывали, ухаживали.

– Но я ничего не помню… Это из– за одурманивающих трав?

Или из– за яда фатуса, который ранил меня в лесу. Сердце ухнуло, ощутимо ударяясь о ребра. Как я оказалась здесь, на полуострове? Почему демон отдал меня обратно?