За короткими похоронами последовали такие же короткие поминки, после чего Полина Степановна предложила Коле переселиться к ним. Вместе веселей, безопасней да и экономней – не надо два дома отапливать. Антон мать поддержал, а его младшая сестрёнка Ксюша и вовсе запрыгала от радости – она обожала интересные истории, запас которых у друга её старшего брата был неиссякаем.

Вот так он и переехал в дом Королёвых.

Отметив девять дней – по давней традиции, а не от избытка религиозности, Коля пришёл к могиле. Стоя около припорошённого снегом земельного бугорка, он мысленно общался с тётей Наташей. Разумеется, покойная не могла ему ответить, да он и не ждал ответа. Просто сказал, что любит её и всегда будет помнить ту, которая заменила ему мать. В памяти навсегда останутся ласковые руки, гладившие его непокорные вихры, её закушенная губа, когда тётя Наташа провожала его в город на учёбу. И её глаза, сиявшие любовью и гордостью, когда он приехал в Усть-Лиман и показал ей красный диплом.

И вдруг приступ жуткой головной боли сжег все мысли. Такой же боли, какая мучила его после удара молнии. Он-то думал, что всё уже прошло – приступов не было несколько месяцев, и вдруг боль вернулась. Чувствуя, что почти теряет сознание, Николай инстинктивно присел – если и падать, то хотя бы не с высоты собственного роста. Постепенно боль начала уменьшаться, а сквозь туман, царящий в мозгах, начали пробиваться какие-то странные звуки. Это не были те голоса, что донимали его раньше. Он вдруг понял, что не один в этом замёрзшем, заснеженном поле. Рядом находился кто-то ещё, и Коля узнал это не благодаря зрению – глаза были закрыты, или слуху – в ушах не умолкал гул прибоя. Это проявилось то, что позднее он назвал шестым чувством.

Коля "слышал" неясные отголоски недовольства, усталости и, что самое странное, любопытства. Сначала он решил, что всё, допрыгался, и кукуха его поехала окончательно. Но когда он открыл глаза, то увидел метрах в пятидесяти от себя одинокого стража – большую лохматую собаку, которая не сводила глаз с Николая. Похоже, именно его присутствие и стало причиной приступа, потому что постояв с минуту, пёс неторопливо удалился, и странные ощущения в голове тут же пропали.

Он провожал пса глазами и размышлял, как изменился мир. Выглядела эта собака обычным "двортерьером" – лохматая шерсть, вислые уши и хвост колечком. Вот только размерами псина превышала датского дога. Этот пёс появился после Апокалипсиса. Откуда – никто не знал. Просто появился и всё. Он стал вожаком у бродячих собак – тех, что сбежали из Усть-Лимана или сбежались из окрестных разорённых поселений. Эти дворняги по прихоти природы вдруг стали крупнее и обзавелись жутковатыми красными глазами. А те псы, что по-прежнему жили в посёлке с людьми, ничуть не изменились и до дрожи в лапах боялись своих собратьев-мутантов.

Раньше относительно безобидные собачьи стаи теперь превратились в смертельную опасность для всех, кто решался покинуть посёлок. Стоило человеку пересечь невидимую черту, как огромные псы бросались на него и рвали в клочья. Несколько раз местные охотники пытались проредить стаи собак-убийц, но быстро поняли бесполезность этого занятия. Во-первых, капсюли и порох стали на вес золота, а во-вторых, на месте одной убитой псины появлялось пять, а то и десять лохматых стражей.

Водные просторы стерегли огромные выдры и гигантские сомы, утаскивавшие в глубину не только людей, но даже целые лодки. А немногие выжившие рыбаки божились, будто бы видели трехметровых щук с зубами, как у заправских акул.