Делится ли время на мерные куски, и если да, то что означает такое деление? Можно ли делить его до бесконечности? Может быть, как раз деление есть иллюзия, а время на самом деле гладко или плавно и не состоит из единиц? Тогда одна частица его не отъединена от другой, и, следовательно, нет этих проклятых перерывов, через которые стрела, как и другие движущиеся предметы, вынуждена прыгать, преодолевая неясную пропасть между двумя моментами времени и отрезками своей траектории.

Но, может быть, стрела движется не во времени? Может быть, она как-то избегает его? Но весь жизненный и умственный опыт нам говорит: нет, время – всеобщее свойство движущегося мира. Вокруг нет ничего, что не испытывало бы изменений, движений, перемещений, не волновалось бы, и ничто не происходит мгновенно, но в своей последовательности. Если есть какая-то упорядоченность в окружающем мире, то она связана, несомненно, с течением времени. Время выстраивает изменения, благодаря чему нет хаоса, смешения всего и вся, а есть стройность, красота, гармония и т. д. Следовательно, исключать движущиеся предметы из времени нельзя. Значит, время связано с движением прочно и неразрывно. Так мы привыкли думать.

Зенон создал своими апориями умственную атмосферу, поле напряжения, силовую среду, в которой поколения мыслителей размышляли о времени и пространстве.

Но мы здесь не будем решать эти парадоксы. Прежде всего потому, что с точки зрения причины времени решать в них оказалось нечего. Как и все парадоксы, противоречие основано на смешении понятий из разных рядов. Происходит игра, полезная, конечно, игра ума, но не имеющая никакого другого результата, кроме как упражнения мыслительных способностей. Природу времени мы из решений апорий не вытянем.

Нам достаточно сказать об апориях для того, чтобы напомнить об умственных настроениях той поры, когда в сознании образованных людей со временем связались некоторые прочные, необсуждаемые и непререкаемые его свойства, вытекавшие из рассуждений Зенона. Даже не из них, а из того, что подразумевалось из постулатов или аксиом, которые положил Зенон в основу своих рассуждений и которые тогда неявно и молчаливо, а теперь уже явно принимаются и до сих пор всеми общими и философскими словарями и теоретиками времени. Некоторые словари мы цитировали выше. Какие же это аксиомы?

Во-первых, всеобщность времени, о которой упоминалось выше. Это скрытое условие всего рассуждения, и в нем никто не сомневается, не обсуждает даже правомочность этого положения, но на нем все построено. Время связано со всем на свете, все происходит во времени. Нет ничего вокруг при всем разнообразии этого всего, что не проходило бы вместе со временем. Значит, оно присуще всему. Но так ли это?

Во-вторых, сомнительна аксиома о пределе делимости времени. Единицы его суть мельчайшие, но они не исчезают, нерастворимы, благодаря чему мы мыслим время прерывистым, хотя и разделяющимся на очень малые, неуловимые отрезки. Предположение о дискретности времени выявил уже в античности Аристотель. Он заметил шаткость построений Зенона: «…Летящая стрела стоит неподвижно; оно вытекает из предположения, что время слагается из „теперь“; если этого не признавать, силлогизма не получается»[13].

Тем не менее критика Аристотеля не возымела особенного успеха, и в предположение о существовании дискретных единиц времени философы продолжали играть.

В-третьих, утверждено главное положение: время связано с движением. Фактически самые всеобщие и самые заметные черты или свойства окружающей действительности, несомненно, заключаются не просто в том, что все течет, согласно афоризму Гераклита, но все течет во времени.