– Ну, хоть что-то, – шепчу, пытаясь еще принюхиваться. Так на ориентир и пошел, стремясь отбросить налетевшие предрассудки: типа расставленных в темноте капканов или открытых колодцев. Зато, с моими неспешными шагами, пятно стало раздваиваться: на круглый – размером с копейку луч и полоску, что самостоятельно спускалась под ноги.

Я предположил: Похоже, что она оказалась под закрытой дверью?! А круглый луч – это замочная скважина!? Без ключа?? Вот тут – почти одновременно, ощупывая неизвестность вперед выставленной рукой, уткнулся во что-то твердое. Точно, понимаю – и железная ручка здесь: это дверь – я не спеша вошел. А посветлев от победившего мое прежнее окружение – света, разглядел: что в этой – знакомой еще с детства комнате, за столом восседали двое: Пал Василич Усик и мой отец. Точно так, как было раньше, когда собираясь на выходных в клубе “Романтик”, мужчины рубились в шахматы.

По той же привычке – разместившись рядом, вошедший затаил дыхание.

– Это немыслимо! – снова шепчу, теперь осматривая себя:

– Я стал маленьким?! Снова десять!? И я нахожусь в своем Удачном, в дворовом клубе?! Неужели, так можно?! Невероятно!

Но дальше слов заморачиваться не стал. А может, от того что рядом были они? В общем, стал просто наблюдать за интересной игрой; попутно прислушиваясь и все запоминая: Как один из них что-то говорил, а второй, логично дополняет. Затем наоборот, мужчины в этом дружно менялись. Отсюда понял: говорили обо мне. Ну, или в мой адрес.

– Слушайте внимательно юноша, запоминайте: Представляй, что на фронте – в контрразведке служишь. И пробуй догадаться, кто предатель? – Сделав очередной ход наставлял Пал Василич, привычно сравнивая все с Великой войной. Но я засмеюсь в ответ, по-детски: – Хи-хи-хи.

И точно помню(!), что про себя возразил: – Какой фронт? Да и предателей давно нет.

А он опять – сделав ход вторил: не замечая меня, но слыша мысли: – Это просто так, для твоего опыта. Тренируйся, анализируй и учись.

– Будто есть, представляй, размышляй много и в разных вариантах. Пригодится, – поддерживал его отец. И сам также мимосмотрит, насквозь: словно нет ребенка… Затем, опять все по кругу.

– Смотри внимательно, будь начеку. Готовься к самому невозможному. А лучше, заруби себе на носу: жизнь, она разная бывает, – продолжал Пал Василич.

Вдруг отец объявил: – Ну, Василич, не ожидал от Вас. Да… Пат – ничья.

Вот тут я снова не сдержался – присвистнул от этой неожиданности. Но не как всегда: спокойно – иронично и непринужденно, а почему-то громко. Громче и резче, чем обычно. От удовольствия наверное…. Что никто из этих милых мне людей не проиграл, и у них ничья. То есть: Дружба навсегда. Как же это все здорово!

Но затем, зачем-то свистнул по новой – еще громче. И опять раз, снова…

– Тут что-то не то, – понимаю – почувствовал.

– А что именно? Еще не знаю. Но уверен: дискомфорт полнейший. В растерянности, стал крутить головой. Что за дела? Вроде как свист чужой?! Просто теперь ощущаю: получается не от меня…

– Верно, – понимаю: он идет от ушей. То есть я слышу свист; но не тем которым свистел, а почему то иной – другой. Ведь я то это делал однообразно. А слышу ритмический свист. Даже, сказал бы: с каким-то, хоть и простейшим, но все же музыкальным рисунком. Одним словом – чужой. Так и дошло – докатило: получается, что свистел не я!

Мотаю еще головой – опять непонятно. Обычно то, в том клубе многолюдно было. А теперь, смотрю: долго никого. Только мы втроем, и пустые лавки – стулья.

Поднимаю голову вверх. Или показалось: что свистят оттуда? Нет, точно там свистун…