– Ты что, не понимаешь? Для поддержания имиджа нам нужны в штате доктора или хотя бы кандидаты наук! Посмотри, доктор медицинских наук прислал свое резюме.

Антон равнодушно пожал плечами.

– Ну и что? Ясно же – не поделил что-то с руководством своего института и разослал резюме в несколько частных клиник.

– Ну и что?

– То, что человек любит качать права и сеять смуту. У нас нужно работать в поте лица своего, здесь клиника, а не НИИ.

Лилиана тогда надулась, но ее отец оставил за главврачом клиники Муромцевым право решающего голоса. И теперь, войдя в лабораторию, Антон еще раз мысленно поблагодарил Филева за право самому набрать штат сотрудников. И еще за то, что тот не поскупился приобрести для клиники самое высококачественное диагностическое оборудование.

– Я думаю, все так и есть, как вы подозревали, Антон Максимович, – сказал, оторвавшись от экрана монитора, мужчина-гистолог, – после обработки изображения по новой программе идентификации, получаем высокодифференцированную аденокарциному. Прежде диагноз был расплывчатый, потому что опухоль приближается к пограничному типу.

Его жена, напоминавшая худенькую, замученную уроками школьницу, подтвердила:

– Да, мы трижды проверили.

Муромцев подошел к компьютеру, потер подбородок и посмотрел на выданное программой заключение.

– М-да, печально, – сказал он, – я недавно звонил в институт, где первоначально делали гистологию, и их гистолог с пеной у рта доказывал мне, что здесь аденоматозный полип. Значит, операция отменяется, отправляем ее к онкологам.

– Жалко – молодая, переживать будет, – огорченно вздохнула женщина.

– Да ладно тебе – высокодифференцированная же, – бодро возразил ей муж, – после химии и облучения девяносто пять процентов полного излечения. Тем более, что на ранней стадии захватили.

Она возмутилась:

– Да? А волосы полезут? Тебе бы как? У нее же муж!

– Не спорьте, ребята, – сказал Антон, торопливо направляясь к выходу, – подготовьте заключение и сбросьте на мой компьютер, а я спущусь переговорить с пациенткой.

– Антончику бы медиумом работать, да? – заметила женщина, глядя ему вслед. – Слушай, Вася, а ведь это уже четвертый раз за то время, что мы тут работаем, он определяет раннюю онкологию, да? Просто так – посмотрит глазом и велит уточнить диагноз.

– Это уж от бога, – кивнул Вася, вновь прилипая к экрану, – и вообще он хороший мужик, порядочный. Другой бы сейчас назначил операцию, содрал с них бабки, и все взятки гладки – гистологи-то из НИИ дали доброкачественную.

– А я слышала, что наша хозяйка хочет его уволить – мне секретарша недавно говорила. Все придирается, все на него чего-то навесить хочет.

– Она что, вообще дура? – хмыкнул Вася и покрутил пальцем у виска. – Мужик умный, грамотный, работает, как вол. Где она еще такого найдет? К нам даже из Питера за консультацией приезжали и из Новосибирска, помнишь?

– Знаешь, что говорят? – жена из предосторожности оглянулась и чуть наклонилась в его сторону, понизив голос. – Ты помнишь ту грузинку Чемия с пороком сердца – ту, из-за которой все на ушах стояли? Так это любовница мужа хозяйки, и ребенок – от него. Только ты смотри, чтобы никому, ладно?

– С ума сойти! И он ее с ребенком здесь в патологии больше двух месяцев держал? А хозяйка-то не знала что ли?

Жена, совсем близко приблизила губы к его уху и зашептала:

– Секретарша говорила: шум стоял – ужас! Даже стреляли, и кто-то кому-то что-то прострелил. Только ты никому, ладно?

– Ладно, болтуша, давай лучше, займись работой, – недовольно ответил Вася, – языки у вас у всех больно длинные. Надо же – такого напридумывать!