– Переждём до темноты в этом овраге, а потом поедем дальше. Стреножьте коней.

– Послушай Баха, не разумней ли будет сказать дальше? – спросил Абу. – Гяуры, наверное, уже снарядили погоню.

– Если погоня идёт за нами, они пойдут намётом, надеясь догнать нас пока мы не переправились через Терек, – усмехнулся Баха, – а мы тут переждём.

– Ты старший, тебе решать, – сказал Хазболат.

***

Кхокху прибиралась в сакле, когда приехал Лечи, выглядел он уставшим.

– Весь день с Магомедом гоняли косулю, но она всё равно ушла от нас, – сказал брат, вешая ружьё на стену, – Кхокху, дай поесть.

– Сейчас подам. Тяжёлой, наверное, была погоня за зверем, раз ты разорвал черкеску, – улыбнулась она, – взгляни на правый рукав.

– Зацепился где то в зарослях.

– Не беда братец, я сейчас всё зашью.

Лечи принялся за трапезу, а Кхокху отправилась на свою половину штопать черкеску. Во дворе раздался голос Магомеда, услышав друга, Лечи тут же вышел к нему. Они о чём-то переговорили и сразу ушли. Кхокху отвлекла от работы соседка Аманат – десятилетняя девочка. Она часто делилась с ней своими детскими секретами.

– Кхокху идём скорее, там Вацу убили! – возбужденно кричала девочка, вбегая в комнату.

– Какого Вацу?

– Чабана нашего, – тараторила девчонка, – скотина пришла в аул одна, без пастуха. Люди собрались и пошли искать его. Нашли за Мечиком, где он обычно пас коров. Лежит мёртвый. Идём, посмотрим, а то мне одной нельзя.

Ещё издали они увидели толпу мужчин столпившихся у тела пастуха. Кхокху узнала высокую фигуру аульного старшины Иласхана, а рядом с ним низенького Умара, отца Вацу. Девушка плохо слышала, о чём они говорили, однако разобрала, как несколько раз упоминали имя Абу. Что бы лучше слышать, она подошла поближе, и тут на ветке увидела клочок ткани, тёмно – бурого цвета, совсем как черкеска Лечи, которую она только что зашивала.

– Аманат мне некогда, я пойду, а ты разузнай всё и потом мне расскажешь. Хорошо?

– Ладно, – кивнула девочка.

Тревожно билось сердце Кхокху, ибо чувствовала она, что жизнь её круто изменилась. Девушка не находила себе места, ожидая прихода брата.

– Что там случилось? – спросила она, едва Лечи переступил порог дома.

– Абу убил пастуха Вацу, – ответил тот, снимая кинжал с пояса.

– Кто это сказал?

– Все так считают. Вацу стреляли в спину, недалеко от его тела нашли жакх Абу. Он у него приметный, серебряный с волчьей головой на крышке. Там же Умар и его братья объявили, Абу своим кровником. Аульный старшина Иласхан согласился, что они поступают по адату.

– Но Абу не убивал Вацу!

– Ерунда! Что ты женщина можешь понимать в этом! – со злостью ответил Лечи. – Все в Иласхан Юрте знают, о том, что между ними была ссора. При этом Абу грозился поквитаться с Вацу. Как видишь, он сдержал своё обещание.

– Так уже было, – сказала Кхокху, пристально посмотрев в глаза брату.

– Что ты хочешь сказать? – спросил он.

– Всё повторяется на этом свете и такая история уже была: много веков назад, лицемера^>46 Таим – ибн – Убайру подозревали в краже военного имущества. Он что бы снять с себя подозрения, подбросил часть вещей в дом одного иудея, который на суде отрицал свою вину. Пророк Магомед заступился за иудея. Он сказал об этом в Коране:

«Не будь защитником для тех

Кто вероломно предаёт других».

– Я не понимаю тебя! – ответил Лечи

– Взгляни, – девушка показала клочок ткани, – это я нашла на том месте, где был убит Вацу. Кусок от твоей черкески! Как он мог оказаться там?! Ведь ты в то самое время охотился на косулю!

Звонкий голос девушки звучал не громче обычного, но Лечи казалось, что её слышит весь аул.