Две кавайные тян принялись что-то скандировать, хлопая в ладоши и срываясь на визг, стоящий тут же недалеко толстяк с бородой что-то гулко заухал, в общем, понеслась.

Когда на арену выступили основные участники, мы у себя в углу уже были такие хорошие, что пришлось дону Кинтаро увещевать нас покачиванием банхаммера. Ничего, продолжим после, да?

Трип-голография – искусство для избранных, но в очень особом смысле. Баловаться ею может любой серотабардный наб – мальца технических навыков и последний флудераст задаст жару парой движений «кистью», так что несведущая толпа взвоет. Тут почти нечему учиться, всё за тебя делает само виртпространство интервеба, ты просто создаёшь внутри него шумовой источник, который двигло пытается интерпретировать, создавая сложнейшие движущиеся структуры, перетекающие одна в другу, яркие, разноцветные, безумно красивые.

Одна проблема – они бессмысленные. Настоящий мастер трип-голографии погружается в нечто, подобное гипнотическому трансу, и там, в трансе, почти теряя контроль над «айри», оператор начинает издали, с какой-нибудь глупой абстракции, эдакой гигантской фрактальной снежинки, переливающейся под лучами трёх разноцветных солнц, но постепенно, усложняя, домысливая, наполняя голограмму поведенческими алгоритмами, можно добиться, чтобы вместо красивой абстракции появилось нечто простое и почти материальное. Идеалом, вершиной мастерства являлся бы, например, колченогий деревянный табурет, каких в любом клипарте завались.

И вот этой вершиной мастерства овладевали единицы. Да и оценить могли тоже немногие вовлечённые в то же искусство. Ну, а остальные тупо поржут над казуальными показательными выступлениями. Кому и давешние запуски «дроздов» покажутся разгаром действа.

Стэнли приготовился. Запись требовала от писаря максимальной концентрации, повторять ради более удачного ракурса никто не будет. Для такого дела обзор распахивался на максимум, изгибая картинку «рыбьим глазом». Ну, поехали.

Первым, так сказать на разогреве, выступал сам дон Кинтаро. Как и большинство гильдмастеров, он отнюдь не был гением, в данном случае – виртуальной живописи, его главные таланты лежали скорее в социальной плоскости, но кое-что умел и он. Два-три лихих, но несколько судорожных выверта, и проекция, потеряв былой блеск неживого, стала похожа на огромного шершавого кожистого слона, вяло помахивающего ушами. Слон даже потел под мышками. Неплохо, неплохо.

Раскланявшись, дон Кинтаро под аплодисменты прошествовал к своему трону и оттуда помахал своим щербатым натруженным банхаммером.

Теперь настало время настоящих мастеров. В центр песчаной арены уже пробирался Алехандро де Вега, краснокожий верзила с традиционным бычьим кольцом в носу. Дёшево понтоваться сменой скина на голо-аватаре ему было недосуг.

Начал он как всегда издалека – над ареной вспухло радужное облачко, быстро начавшее терять краски и наливаться чёрным. Ударила молния, запахло озоном.

Что-то не так. Стэнли осознал это каким-то десятым чувством, на уровне лёгкого покалывания в кончиках пальцев.

Другой бы и не заметил ничего особенного. Но Стэнли уже принялся вертеть вокруг башкой в поисках источника беспокойства. Все остальные ещё пялились на подзатянувшего со вступлением де Вегу, никак не нащупающего нужный ритм, но кое-что уже происходило помимо него. И не над ареной, а повсюду вокруг.

Первый рывок виртпространства, несмотря ни на что, застал Стэнли врасплох. Всё вокруг разом стало каким-то серым, угловатым и скучным, поплыли текстуры, полезли отовсюду плохо замкнутые углы мембран. И сразу же