Антонио Родригес постучал себе пальцем в висок:
– Вот тогда-то и до шкипера дошло, что рассказы про Иону – никакое не суеверие. Велел нам шкипер собрать пяльцы. Распялили мы Иеронима, и он через сутки, как есть, из ума выжил. Глаза кровью налились, трясется весь, силится сказать что-то… но ни руку, ни ногу поднять не может. Через три дня умер… И точно, как только отдал Богу Иероним душу – сразу все несчастья закончились…
Фриц
Родригес замолчал и только следил глазами за берегом, чуть поигрывая румпелем, чтобы не выскочить из полосы стоячей воды у берега на стремнину. Христиан лег на палубу и стал смотреть на звезды. Так прошло полчаса.
– Не пора ли будить дона Раймундо? – поинтересовался Родригес. – Он спит уже десять часов.
– Пусть спит, – отозвался Христиан, – он измучился за эти три дня. Ты устал?
– Я пока держусь. Судно идет потихоньку. Галс менять не надо. Такая вахта – тоже отдых…
Христиан прислушался. Ему показалось, что в капитанской каюте кто-то застонал. Он вскочил, и, прихрамывая, побежал вниз.
Оказалось, очнулся Фриц. Христиан дал ему вина, обтер лоб и грудь влажной холстиной.
– Где я? – спросил Фриц слабым голосом.
– Мы на «Макрели».
– Мы плывем? Куда?
– В Арль.
– Вот как… – Фриц вымучено улыбнулся. – То есть мы поднимаемся по Рону? Да?
– Да.
– Но ведь от Арля до Авиньона не больше сорока миль по реке?
– Даже поменьше. Миль тридцать пять. Но я не знаю, что прикажет капитан после Арля… Как я рад, что ты жив! Что ты помнишь, Фриц? Ты помнишь бой?
– Последнее, что я помню – засаду. Мне в бок сунули нож.
Христиан успокаивающе положил ему руку на голову:
– Мы вас отбили.
– Рана глубокая? Я умру?
– Нет. Не бойся. Рана, и вправду, выглядит страшно, но тебе только располосовали кожу. Мы ее уже зашили.
Фриц слабо кивнул, улыбнулся и застенчиво попросил:
– Мне очень хочется покушать…
– Конечно, дружище. Ухи хочешь? Хосе наловил рыбки, пока мы шли по морю.
– А мяса нет?
– Мясо есть… солонина… Тут Антонио нашел несколько бочонков нетронутых. Мы один открыли…
– И…?
Христиан выразительно зажал пальцами нос:
– Ну, ты бы его нюхать не стал. Хотя Антонио говорит, бывает и хуже.
– Ладно… уха так уха…
Христиан высунулся на палубу и рявкнул:
– Йохан, Ивар! Хватит прохлаждаться! Фриц очнулся! Надо его накормить! Готовьте уху!
– Вот засранец, – горько сказал ему в спину Фриц. – Я тебя пожалел, когда согласился на уху. Думал, ты со своей хромой ногой побежишь мне кроликов стрелять на ужин. А ты все свалил на Йохана с Иваром.
– Какие кролики посреди реки? Согласился на уху, значит, будет тебе уха!
Из соседнего гамака поднялся, позевывая, фон Гейделиц. Потрогал царапину на горле, поморщился.
– Фриц очнулся, – доложил ему Христиан.
– Вот как? Хорошо. Привет, Фриц. Рад за тебя. Как чувствуешь себя, солдат?
– Я попрощался с жизнью, господин капитан, когда этот зверюга Расмуссен приказал вести меня с Йоханом в подвал, – признался Фриц. – Кстати, как Йохан?
– Он жив и относительно здоров. Твой друг, тенг, пнул его в бедро шпорой. Рана глубокая, но не опасная. Мы его перевязали.
Фриц кивнул и прошептал:
– Как здорово… Я рад, что он уцелел. Знаете, ведь это благодаря предусмотрительности Йохана мы спаслись. Он спрятал в сапоге небольшой кинжал, а солдаты тенга, когда обыскивали нас, этого клинка не нашли.
– Про кинжал я не знал. Я думал, это вас Ивар освободил…
– Нет, Ивар не успел к нам добежать. Это благодаря хитрости Йохана мы остались живы.
– Расскажи.
Фриц стал рассказывать:
– Мы услышали хлопок арбалета и поняли, что вы устроили засаду. Кинулись на землю, чтобы не мешать вашей стрельбе. Йохан мне крикнул, что у него ножик в сапоге спрятан. У нас руки были за спиной связаны. Я чуток сполз вниз, сумев нащупать у него в голенище рукоятку клинка. Вытащил его и чиркнул по веревке у Йохана на запястьях. Больше я ничего сделать не успел. Йохан, освободив руки, перехватил кисть того солдата, который собирался его зарезать. Йохан завернул ему руку и отобрал у того вояки тесак. А потом сам того и прикончил. А тот, что надо мной стоял, тоже размахнулся, чтобы загнать мне кинжал под ребро. Я в последний момент дрыгнул ногами и отполз на пару дюймов. Поэтому его кинжал лишь скользнул мне по ребрам, снизу вверх. Он понял, что промахнулся – и потянулся перерезать мне горло. Но тут Йохан и его прикончил…