– Ну как? – спросил он и, ловко подбросив свой скейт ногами, поймал его.

Диана не сразу смогла ответить. У парня был такой гордый и счастливый вид!

– Выглядит эффектно. Только боюсь, как бы ты себе шею не сломал!

Сын рассмеялся:

– Это не так опасно, как кажется.

– Надеюсь.

Потом Майкл покатался еще, а когда Диана позвала его домой делать уроки, он, к ее удивлению, без разговоров подчинился.

– Что происходит с нашим ребенком? – шепотом спросила она у мужа.

– Не знаю, но я не жалуюсь.

Тим обнял ее за плечи, и они вместе зашагали через лужайку к дому. На следующий день Диана приехала в Элм-Крик раньше обычного, чтобы пообедать вместе с гостями усадьбы и некоторыми из одеяльщиц. Все посмеялись над ее рассказом о том, как они с мужем наказали сына, построив ему собственную горку для прыжков на скейтборде.

– Почему в Уотерфорде такие проблемы со скейтбордингом? – спросила Саммер. – На роликах кататься можно, а на скейте нельзя?

Гвен, подумав, ответила:

– Думаю, дело в том, что скейтбордисты – это в основном мальчишки-подростки, которые специфически одеваются и слушают специфическую музыку. На самом деле они могут быть милейшими детьми, однако имидж, который они себе создают, у многих вызывает неприязнь.

Диана была вынуждена согласиться. Майкл был в общем-то хорошим парнем, но выглядел как типичный трудный подросток. Если бы он иначе оделся, постригся и вынул серьгу, взрослые стали бы относиться к нему более уважительно. Диана пыталась это ему объяснить, но бесполезно.

Вечером, когда она забрала Тодда с репетиции, Майкл катался на заднем дворе с тремя ребятами, точнее, с двумя ребятами и одной девочкой, которую, очевидно, звали Келли. Тим уже упоминал это имя, но тогда Диана подумала, что речь идет о парне. Сейчас она стояла у окна кухни и смотрела, как дети катаются на скейтах по дуге. Когда настала очередь Келли, Майкл что-то сказал, и та рассмеялась. Один из парней слегка его подтолкнул, он ухмыльнулся. Так… Это становилось интересно.

Как только ребята поставили скейтборды и зашагали к дому, Диана опустила занавеску и принялась разгружать посудомоечную машину. Дети вошли в кухню, смеясь и болтая. Когда они полезли в холодильник, Диана предложила им взять из фруктовой корзинки яблок и винограда, но они, как и следовало ожидать, скорчили рожи. Тогда она достала им пачку печенья, а Майкл вынул из буфета четыре стакана и налил в них молока. Келли, которая при ближайшем рассмотрении оказалась весьма симпатичной брюнеткой, помогла ему перенести стаканы на кухонный стол и поблагодарила Диану за печенье. Та заключила, что у сына очень даже милая подружка.

После того как ребята перекусили и вернулись на горку, Диана вышла с рукоделием на веранду. Там можно было шить и наблюдать за детьми. Покачиваясь на подвесной скамейке под тенью своего любимого дуба, она еще раз рассмотрела заготовку одеяла: Сарина рамка состояла из синих, голубых, зеленых и салатных квадратиков на кремовом фоне. «Цвета использую те же, – решила Диана, – только вот какой орнамент придумать? Я ведь первый раз шью «Карусель». Жаль, что Агнесс не слишком подробно все объяснила. Может, раз Сара взяла квадратики, то и мне тоже их взять? Или смысл, наоборот, в том, чтобы все рамки были не похожи друг на друга?»

– Эй, Диана! – послышалось из-за ограды.

Диана, еле слышно издав недовольный стон, поспешила спрятать свое рукоделие.

– Здравствуй, Мэри Бет, – откликнулась она и по инерции спросила: – Как поживаешь?

На самом деле ей было все равно, как поживает эта женщина. Подругами они никогда не были. Мэри Бет все никак не могла простить Диане, что та составила ей конкуренцию на выборах президента Уотерфордской гильдии квилтинга и чуть не выиграла. Тогда Мэри Бет помогла пламенная речь, которую она произнесла на последнем предвыборном собрании: «И вы хотите доверить проведение нашего летнего фестиваля тому, кто сам ни разу не выиграл ни на одном конкурсе?!» После переизбрания Мэри Бет Диана и ее сторонницы, устав от глупых интриг, вышли из гильдии и образовали свой кружок.