– Игорь, что случилось?

Низвицкий прерывисто вздохнул. Ему хотелось кричать от страха, но он сдерживался, пытаясь сохранить способность рассуждать. Он искоса посмотрел на жену, застывшую в дверном проеме. Странно, как она почувствовала – вроде бы занималась своими делами на кухне, готовила обед, а вот надо же, сразу прибежала.

– У меня, похоже, большие проблемы, Рая. Мне надо срочно уехать на некоторое время.

Она всплеснула руками:

– Я так и знала! Это Лешка Хрусталев, да? Куда он тебя втянул? Я сейчас ему позвоню! Вот тварь! Я сейчас ему все выскажу…

Низвицкий только рукой махнул:

– Рая, успокойся. Давай таблетки, у меня давление шкалит…

Она зашуршала в коробке с лекарствами, нашла нужную упаковку и протянула ему серебристую пластинку:

– На, одну под язык. Кто тебе звонил?

Низвицкий скривил губы:

– Давай не сейчас, а? Мне и так хреново. Надо все обдумать.

Она мгновенно завелась:

– Да что же ты за человек такой непутевый! Постоянно у тебя какие-то проблемы… Ничего не можешь нормально сделать. Говори быстро, а иначе я тебе сейчас устрою…

Низвицкий даже не разозлился. Они были женаты почти тридцать лет, и он давно привык к таким эмоциональным всплескам. Он молча смотрел на ее расплывшуюся фигуру в цветастом халате, а сам лихорадочно соображал, как теперь быть. Этот телефонный звонок буквально ударил его в лоб – такого развития событий он никак не ожидал.

Еще утром он был уверен, что все складывается прекрасно. Переговоры с Арсеном, покупателем, два дня назад прошли позитивно, финансовые вопросы были улажены, детали согласованы. Оставалось только дождаться аванса – они договорились, что завтра встретятся в «Незабудке» на Малой Бронной. Сумма немалая, Арсен попросил время, чтобы все собрать, а Низвицкий великодушно согласился.

Но теперь все рухнуло. Голос с легким восточным акцентом в телефоне был спокоен и деловит:

– Игорь Николаевич? У вас есть то, что вам не принадлежит.

Низвицкий попытался возразить:

– Секундочку… Вы это о чем? Вы вообще кто?

Собеседник усмехнулся:

– Хотите узнать? Хорошо. Оставайтесь дома, к вам приедут, привезут ко мне. Заодно и познакомимся.

– Не надо никуда ехать, – буквально взвизгнул Низвицкий. – Я не хочу с вами знакомиться. Я вызову милицию…

– В самом деле? – в голосе незнакомца появилась ирония. – Собираетесь донести на самого себя? Ну-ну…

Низвицкого затрясло – он вдруг ясно осознал, что обращение в милицию действительно может закончиться тюрьмой для него самого. Это у Хрусталева на словах все получалось ловко да складно, так, что очень хотелось ему верить, но Низвицкий вдруг представил, что должен будет рассказать всю схему следователю, и ему стало страшно. Одно дело, когда ты уверен в собственной неуязвимости, но совсем другое – осознать, что слишком близко подошел к тюрьме.

– Что вам нужно? – Низвицкий попытался говорить спокойно, но его голос предательски дрожал.

Незнакомец веско произнес:

– Мне нужно, чтобы вы вернули рукопись и компенсировали нам некоторые издержки.

– Послушайте, вы не понимаете… – запротестовал Низвицкий. – У меня нет никаких рукописей, я их даже в руках никогда не держал.

Невидимый собеседник не стал возражать, а просто сказал:

– У вас есть два часа. Я вам позвоню и скажу, куда привезти, – и отключился.

Жена тревожно вглядывалась в его лицо, и Низвицкий успокаивающе махнул рукой:

– Рая, успокойся, мне лучше. Я поеду на дачу. Собери мне сумку.

Она решительно вскочила:

– Я с тобой.

Низвицкий поморщился.

– Ни в коем случае. Останешься дома. Будешь наблюдать за развитием событий.  Мало ли кто придет, будет меня искать. Надо быть в курсе. Если что, потом приедешь.