А потом все свелось к тупому добыванию денег, продаже бабкиного золота, беготне по ломбардам и мутным раскладам с добычей кайфа. И, глядя на себя в зеркало, Янка видела сорокалетнюю старуху с темными мешками под глазами и тусклым взглядом. А ей всего двадцать шесть. Никому не удается обмануть наркотики. Если тебе сегодня нравится дым, то завтра, скорее всего, захочется чего-то сильнее. Понятно, что общих случаев нет, но вот Янке не повезло – стать исключением из правила она не смогла.

Но два дня назад она сказала себе – хватит. Надо выбираться. Она должна вырваться из этого ада и начать другую жизнь. Оказалось, что это только на словах легко. К вечеру первого дня без кайфа она уже места себе не находила. Металась по квартире, пыталась занять себя, что-то читать, смотреть телевизор – бесполезно. Тело настойчиво требовало допинг. Янка пыталась молиться, мать с детства приучила ее читать коротенькую Иисусову молитву, но и это не помогало. Иисус молчал и ничего не отвечал. С тем же успехом можно было обращаться к шкафу. Из носа текли ручьи, глаза слезились, но в целом еще было терпимо.

Хуже всего, что постоянно звонил телефон и кто-нибудь из друзей пытался вытащить ее из квартиры. Но она знала – если сделает хоть шаг за порог, все вернется на круги своя. Поэтому просто выдернула шнур из телефонной розетки. Но на второй день руки уже сами тянулись включить его обратно и позвонить, чтобы кто-нибудь привез ей немножко «лекарства». Это было похоже на раздвоение личности. Одна ее половина сопротивлялась изо всех сил, в то время как другая рисовала соблазнительные картины кайфа и всячески убеждала, что без этого нельзя.

Янка настолько распсиховалась, что разбила телефонный аппарат о стену и ножницами искромсала телефонный шнур. Ей хотелось отрезать малейшую возможность добыть наркотики. И худо-бедно она смогла дотянуть до вечера. А потом разверзся ад и накрыл ее с головой. Голос Сэнди насмешливо звал:

– Ну что ты, малыш, ради чего это все? Вот, смотри, у меня есть лекарство для тебя… Папочка вылечит свою маленькую девочку… Позвони мне, малыш…

– Заткнись, тварь! – Янка буквально кричала в черную пустоту. – Я тебя ненавижу!

Она пыталась выпить водки, но не смогла сделать ни глотка, настолько ей стало противно. Потом бросалась на колени и шептала:

– Отче наш, иже еси на небеси… – Затем хватала старый Псалтирь и читала девяностый псалом: – Живый в помощи Вышнего в крове Бога Небеснаго водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него…

Но никакие молитвы даже на минуту не могли отвлечь от тупой боли. Господи, да как же все это получилось? Ее покрывал липкий вонючий пот, колени ломило, пальцы скрючивало. Минуты казались часами, а ночь – бесконечной. В углу тихо шипел телевизор. Мириады черных и белых точек бомбардировали экран изнутри, сливаясь в причудливые картины. У Янки не было сил его выключить.

С рассветом она поняла, что не выдержит. Но в то же время ей было безумно жаль, что эти три дня страданий могут оказаться напрасными. И тогда само собой пришло решение. Надо уехать из города, уехать туда, где она никого не знает, где точно не найдет наркотики. Надо отсидеться в лесу. Тем более, что лес она любила, не боялась ходить одна еще со студенческих времен и даже умела разводить огонь.

Сразу стало легче. Навязчивые мысли отступили, и вдруг оказалось, что боль вполне терпимая, она как бы отошла на задний план. Янка встала с постели, набрала горячую ванну и долго лежала в ней, чувствуя, как в воде перестало тянуть колени и выворачивать суставы. Потом долго сушила полотенцем длинные волосы и собирала рюкзачок. Сделала несколько бутербродов, взяла пакетик сушек, в пластиковую бутылку из-под «Херши» набрала воды. Аккуратно положила в рюкзак небольшое легкое синтетическое одеяло, шерстяные носки и еще несколько вещей.