– Мы-ши, – громко по слогам произнесла Татьяна и потрясла пакетом. – Я вот и отравы прикупила.

– Отрава тут не поможет, Танюша, – задумчиво произнесла старуха. – А где мальчик твой? Дома?

Татьяна кивнула. Старуха закивала в ответ и пошла по своим делам, не попрощавшись.

Ночью было тихо. Наверное, грызуны передохли, подумала Татьяна, но на следующую ночь шум повторился с удвоенной настойчивостью. А ещё через пару ночей шум уже чередовался с тихим постукиванием.

Видимо, присоединились крысы. От этой мысли Татьяна содрогнулась. То, что мышиная отрава не произвела на более крупных тварей никакого эффекта, показалось разумным объяснением. Нужно бы опять сходить в магазин за новым ядом, но тратить ещё раз три сотни совсем не хотелось.

Привыкнем, решила Татьяна.

***

Неделя пролетела незаметно. Загорелый, окрепший Егорка целыми днями носился по улицам. Бегал на речку, лазил по деревьям и объедался фруктами. Кажется, даже завёл себе друга! Это особенно радовало, так как одноклассники недолюбливали тщедушного низкорослого Егорку и никогда не звали его в свои игры. Мальчик же, лишённый отцовского внимания, остро нуждался в мужской компании и болезненно реагировал на безразличие сверстников.

Несколько раз мать предлагала Егорке привести нового друга домой, но сын отказывался, ссылаясь на то, что друг не хочет. Кто поймёт этих мальчишек! И Татьяна махнула рукой, оставив попытки познакомиться.

Весь день нещадно палило на редкость знойное июньское солнце. В доме было нестерпимо душно. Егор затеял какую-то игру в густой тени за поленницей и весь день просидел там. К вечеру марево не спало, и, готовясь ко сну, Татьяна широко распахнула окна в доме.

А ночью её разбудила песенка.

Кто-то под окном тихо напевает знакомый мотив:

Татьяна прислушивается. Может, чудится?

Нет, не чудится. Кто-то прямо под окном сидит и детским, немного писклявым голосом повторяет слова колыбельной…

– Кто там? – От страха голос срывается на писк. Татьяна откашливается и повторяет вопрос, подходя к окну.

– Да кто там шутит!? По ушам хочешь схлопотать? – смелее говорит она. Конечно, это проделка местных мальчишек. Уверенная в своей догадке, она по пояс высовывается в окно.

Уличный фонарь тускло освещает двор. В его редком свете виднеется нечто… Оно напоминает силуэтом младенца. Маленький рост, несоразмерная тщедушному тельцу круглая голова. Длинная верёвка тянется из живота и свисает между широко расставленных ножек…

Кукла? Татьяна прищуривается. Верёвка глянцево поблёскивает.

Пуповина!

Она в ужасе отшатывается от окна. Какому придурку хватило ума подкинуть эту уродливую игрушку? Сердце учащённо бьётся. Ноги и руки мелко трясутся.

Потом на помощь приходит здравый смысл. А если этот псих ещё здесь, наблюдает за ней? Во дворе, рядом с домом.

На цыпочках, прижимаясь к стене, Татьяна крадётся к окну и захлопывает его. Потом подпирает хлипкую дверь столом. Оценив самодельные баррикады, она берёт чугунную сковороду из кухни и занимает оборону у двери, пододвинув табурет.

***

Под утро её всё-таки сморил сон. Очнулась она на полу. Дневной свет заливал комнату. Сына нигде не видно. Выскочив на порог как была в ночнушке, она позвала сына. Мальчик не отзывался.

Заметив возле калитки соседку, Татьяна окликнула старуху:

– Анна Петровна, вы Егорку моего не видели?

– Нет. Можно зайти к тебе? – Не дожидаясь разрешения, баба Нюся толкнула хлипкую калитку и вошла в дом.