Картина, которую они застали, была недвусмысленной: Роман Курилов в галстуке набекрень со спущенными штанами и испуганная девушка, дрожащими руками сжимающая у горла разорванную блузку…

Роман Курилов, судорожно натягивая брюки, отскочил от Надежды.

– Чёрт! Развели, как пацана!.. Ну, Никольская… Ты за это поплатишься… Я тебе обещаю… – прошипел он сквозь зубы.

– Дверь надо закрывать, когда к студенткам под юбки лезешь, урод… – тихо бросила Надежда и вполне натурально зарыдала, спрятавшись в объятиях Лены Савельевой, которая гладила её по волосам и бросала гневные взгляды на совершенного уничтоженного Романа Курилова.

***

Надежда сидела в кресле, уставившись в телевизор. Шла программа «Время», где рассказывали о событиях 10 июня. Несколько дней назад произошла авария на Волге вблизи Ульяновска с пассажирским теплоходом «Александр Суворов», который врезался в мост. Погибли десятки человек, и ведущие новостей постоянно возвращались к этому трагическому событию. «А я ведь совсем забыла про то, что случилось 6 июня 1983 года… – с горечью думала Надежда. – А тогда казалось, что такое не забывается… Как же я смогу помочь людям, если не помню точных дат таких событий?.. Да и кто может помнить, если горе не коснулось его лично?..».

В это время Вера Ивановна, заламывая руки, ходила по комнате от окна к дивану и обратно и причитала.

– Надежда! Ты мне можешь вразумительно объяснить, что всё-таки произошло?! Почему тебя не допустили к сессии?!

– Мам, я тебе уже сто раз всё рассказала, – ответила Надя, не отрываясь от экрана телевизора. – Завалила зачёт по основам марксизма-ленинизма…

– Почему ты так равнодушно об этом говоришь?! – Вера Ивановна даже споткнулась от возмущения. – Это же катастрофа! Ты ведь отличница!

Надежда продолжала смотреть новости – теперь рассказывали о нашествии саранчи в азиатских республиках.

– Нет, мам, это не катастрофа… Я тебе даже больше скажу… Я вообще документы из института забрала… Но это тоже не катастрофа… Катастрофа – это когда почти две сотни людей гибнут по чьей-то халатности…

Вера Ивановна в смятении опустилась на диван. Всегда спокойная, доброжелательная и покладистая дочь выдавала в последнее время такое, чего Вера Ивановна не могла представить и в страшном сне. А главное, она не понимала, что делать. Пороть? Поздно. Ругать? Бессмысленно. Не пускать в кино или на дискотеку? Неэффективно…

Надежда подошла к Вере Ивановне, села на диван рядом и обняла её. Вера Ивановна безучастно смотрела в одну точку, старательно изображая вселенскую скорбь. Дочь погладила её по плечу.

– Мамочка моя… Какая же ты у меня красивая… Молодая такая… Замечательная… Я всё делаю правильно, мам. Вот увидишь… Всё. У нас. Хорошо. А будет ещё лучше…

Вера Ивановна сбросила руку Надежды с плеча, повернула к ней злое лицо.

– Ничего не будет лучше! Я не знаю, что с тобой происходит. Тебя словно подменили! Я тебя не узнаю и не понимаю, чего от тебя ещё ждать. Если ты считаешь себя настолько взрослой, что принимаешь, не посоветовавшись с нами, такие решения, то я умываю руки. Обеспечивай себя сама. Денег ты больше не получишь! Ни копейки!

Вера Ивановна вскочила с дивана и в запале принялась бегать по комнате. Надя, улыбаясь, смотрела на маму с любовью и снисхождением – как на маленького капризного ребенка. А Вера Ивановна никак не могла остановиться:

– Без диплома о высшем образовании у тебя широкие возможности – ты можешь разносить почту, мыть полы в подъезде, устроиться вахтёром на проходную! Да кем угодно! Мы с папой будем тобой гордиться! У нас же все профессии в почёте!