– Это верно, – кивнула Рин. – Только нигде не сказано, что мы должны оставить душу и не бороться за нее. Если душа застрянет в мире живых, с нас вычтут премию, а в личные дела занесут выговор, что ты и я потеряли душу. Представляешь, как над нами будут смеяться другие проводники!

Фин передернул плечами.

– Бр-р! – поежился он. – Смех у Главной не из приятных. Так что, ты права, лучше не давать другим повода потешаться над нами. Отследи, куда улетела наша подопечная.

А Адалина Золова не покинула даже пределов города. Кажется, туман стал еще гуще, пока она кружила по тропинке в лесу. Место выглядело отдаленно знакомо: кустик голубики, вот там чуть дальше полянка земляники, – будто все родное, но теперь такое чужое.

Что-то тихо звучало на задворках памяти. Какая-то мелодия из прошлого, что была связана с этим лесом. Мотив напевал забытый мужской голос. И больше пока ничего, но от мимолетного отголоска памяти Адалине стало тепло, словно она нырнула в горячий источник.

Подарок Богини потяжелел. Адалина вскрыла коробочку и еще раз бросила игральные кости. Снова выпали две единицы, и Адалина провалилась в мерцающий омут, а в следующую секунду выпрыгнула из него перед белой дверью роскошного особняка.

По обе стороны от крыльца симметрично росли карликовые елочки. Адалина прошла мимо клумб дальше во двор. Беседка пустовала в такую зябкую погоду, гамак и качели тоже. Ноги вели любопытную душу вглубь чужого участка. Что-то подсказывало Адалине, что разгадка впереди. Еще немного – и на мертвую душу снизойдет покой.

Ковыляя между ровными рядами кустов роз, Адалина заметила поля белоснежной шляпы, склонившейся над алыми бутонами. Очень странный головной убор для пасмурной погоды.

Адалина осторожно приблизилась. Поначалу фигура в белом пальто и шляпе выглядела размыто, как и другие живые люди, которых несчастная душа встречала на своем пути, но через долю секунды лицо незнакомки прояснилось. Она перестала выглядеть как белая клякса на серо-зеленом полотне тумана и листвы.

Женщина в белом щелкнула секатором и зацепилась рукавом за шипы роз.

– Я – законная хозяйка, – заявила она непослушному кусту. – Нечего ко мне цепляться и просить вернуть другую. Она ушла.

Адалина во все глаза смотрела на забытую знакомую. Ее рыжие неровно подстриженные волосы торчали из-под шляпы, на бледном лице от усердия проступали морщины, губы тянулись алой ниткой.

– Куда же ушла другая хозяйка? – поинтересовалась Адалина, не отводя глаз от женщины. – Вы ответите мне?

Любительница роз закусила губу, решая, хорошая ли идея беседовать с кустами.

– Я жду ответа! – настаивала Адалина, потому что женщина не просто так предстала перед ней в четком образе. Люди остаются размытыми и безликими ровно до того момента, пока их не узнают. Вот почему толпа прохожих, среди которых Адалина очнулась, выглядела как серые тени. Вот почему посетители кондитерской были размазаны по пространству зала. А единственная женщина вынырнула из безликого мира живых, чтобы дать Адалине подсказку – они знакомы.

– Другая хозяйка ушла, – задумчиво повторила любительница роз.

Адалина возмущенно надула губы, теряя терпение.

– И не надо дуться, – продолжила та, обращаясь к розам.

Женщина в белом – одна из тысячи прохожих, что проявилась перед взором мертвого, но она, как и другие люди, по-прежнему не видела и не слышала ничего потустороннего.

Адалина осмотрелась. Поблизости не было подходящего предмета, чтобы привлечь внимание женщины. Может, это и к лучшему, потому что стучащий сам по себе молоток или вскапывающая землю лопата свели бы смертную с ума. Как минимум, она точно испугалась бы и рухнула в обморок.