– Кремировать себя вместе с родственниками? – усмехнулся я. – Не обращай внимания, Римма. Будет еще звонить – не бери трубку. Придет – не открывай дверь. Для чего нам камеры в подъезде и на улице?

– Он еще и на кладбище собирается купить себе место, – понизив голос, сообщила Римма. – Ну, вроде как судьбу обмануть. То есть совсем с ума сходит. Самому едва за сорок, а дури полная голова – мысли о смерти, о своей неполноценности, о том, что никому не нужен; и вся его блажь, разумеется, отражается на бизнесе, который уже шатается и вот-вот рухнет.

– Мне кажется, вы скоро подружитесь, – усмехнулся я. – А что касается прижизненного рытья могил, то это не он придумал. Сейчас это модная дурь. Китайская молодежь массово скупает земли на кладбищах и роет себе могилы. У самих маленькие дети, со здоровьем полный порядок, вся жизнь впереди, а они уже позаботились. Огромные поля, вместо того чтобы выращивать на них что-то доброе, заполнены могилами. Едешь по проселочной дороге, а вокруг сплошь – нарезанные участки и могилы, могилы без конца и края, надгробные памятники с выбитой физиономией и датой рождения, а дата смерти пока открытая. Детям тоже роют – и они ведь могут умереть… Традиция у них такая – к тридцати годам обустраивать себе последнее пристанище. А то, что их больше миллиарда, – это ничего? Запретить некому, купил участок земли и делай с ним, что хочешь. Можешь свеклу посадить или могилу вырыть. Знаешь, как бы это ни звучало, а судьба Григоряна меня мало волнует. Лечиться надо. А вот жену его реально жаль. Как у нее?

– Картины пишет, – вздохнула Римма. – С мрачными закатами и холодными рассветами. Устроила себе студию на даче и там творит, а потом в Интернет выкладывает. Выставки и галереи к ее творчеству равнодушны. Способности у дамы, безусловно, есть. Но их недостаточно.

– В психоанализе это называется сублимацией, – сумничал я, – защитный механизм психики. Снимает внутреннее напряжение, перенаправляя энергию на социально приемлемые цели. Вместо того чтобы прибить мужа или просто изменить свою жизнь, рисует мрачные закаты и холодные рассветы. Кстати, зря она это делает, большого успеха не добьется.

– Это почему? – не поняла Римма.

– Теория у меня такая, – объяснил я, – на основе наблюдений и жизненного опыта. У женщин либо атрофирован, либо слабо развит участок мозга, ведающий творчеством.

– А по шее не хочешь? – обиделась Римма. – От лица всех женщин с атрофированным мозгом?

– Сама посуди, прежде чем кулаками махать. Вспомни человеческую историю хотя бы с эпохи раннего Возрождения. Ладно, были писательницы, немного, но были. Джейн Остин, Агата Кристи, Агния Барто и тому подобные. Государствами и империями тоже иногда правили женщины – всякие Екатерины, Елизаветы, Виктории. Для этого не надо иметь развитое правое полушарие, достаточно быть умной, окружить себя нормальными советниками и фаворитами. Но назови мне хоть одну более-менее знаменитую женщину-художницу? На всем протяжении человеческой истории – хоть одну. Умрешь – не назовешь. Я про тех, что наследили в мировом искусстве. Женщины-живописцы уровня Рубенса, Рембрандта, Мане, Ренуара, Модильяни, Шишкина, да хоть Малевича с Петровым-Водкиным и Джексоном Поллоком в придачу, который тупо брызгал краски, но его все равно полюбили. Назови, Римма, очень прошу, опровергни мою теорию.

Возмущенная Римма хотела что-то сказать, открывала и закрывала рот, усердно морщила лоб.

– Их нет, Римма, – развел я руками. – Хоть тресни, не найдешь. Ни в России, ни где-то еще. Именно тех, что оставили бы след. Назови мне хоть одну женщину-композитора. Бах, Бетховен, Римский-Корсаков, Чайковский, Шостакович, Ричи Блэкмор, Ян Френкель… Пусть не такого уровня – пониже. Добрынин, Укупник, Юрий Антонов, кто там еще? Но только не надо про женщин-бардов и исполнительниц народных песен. Хоть вывернись, Римма, кроме Александры Пахмутовой никого не назовешь, которая своим исключением лишь подтверждает правило. Да, была дискриминация женщин, борьба за их права, общественное осуждение, то-се, но разве остановит это женщину, если творческая натура рвется в бой? Задал я тебе задачку на текущий день?