Этой женщины мне категорически не хватало. В расстроенных чувствах я дошел до машины, поехал в город. «Субъект с прибором» где-то задерживался, за шлагбаумом тоже ничто не напоминало «Камаро» лохматого года выпуска. Хоть это утешало.

Через полчаса я сидел в «KFC» на проспекте Дзержинского, поглощал бургеры с хот-догами, когда поступил звонок от моей помощницы и секретарши Риммы Казаченко.

– Ты где? – бесцеремонно спросила Римма.

– А ты мне жена?

– Хорошенькая постановка вопроса, – возмутилась подчиненная. – То есть это важная государственная тайна?

– В «Ростик» заскочил, – признался я. – Поедаю пищу, наполненную энергией мертвых. Ты, как всегда, вовремя.

– Не способствую пищеварению? – обиделась Римма. – Кто же виноват, что ты постоянно ешь? Запомни, если хочешь продлить свою жизнь, укороти свои трапезы.

– Это ты сказала? – насторожился я.

– Нет, Бенджамин Франклин.

– Это парень, который на долларе?

– На ста долларах.

– Да, это придает весомости его словам. – Я дожевал и засмеялся. – Какая ты глубокая, Римма Владимировна. Есть новости?

– Я сделала прививки от клеща и от гриппа – обновила, так сказать, антивирусную базу.

– Ты мне еще расскажи, как красила ногти, – рассердился я. – И в какую щеку тебя на прощание облобызал Федор. Новости есть, спрашиваю?

– Какой ты грубый, – опечалилась Римма. – Я сейчас перебирала твои бумаги на столе, наткнулась на платежки за прошлый месяц, какие-то извещения. Это возмутительно, Никита Андреевич. Если ты не хочешь их оплачивать, то хотя бы распишись, я сама оплачу. Чего мы ждем? Гуманитарной помощи от российских властей? Умрем, не дождемся.

– Хорошо, – поморщился я, – сейчас приеду. Минуточку, что ты делаешь в бумагах на моем столе? Собираешь и обрабатываешь мои персональные данные?

– Ой, ладно, не придирайся, – ухмыльнулась Римма. – Я же та еще шпионка… Я, кстати, предупреждала тебя, Никита, если хочешь от меня что-то спрятать, прячь где угодно, но не в офисе.

Еще через полчаса я бросил машину на газоне у солидного дома на улице Потанинской (почти без риска, сюда никакой эвакуатор не протиснется) и направился к офису на первом этаже.

Красивую табличку с входа в подъезд любители цветмета еще не прибрали, она по-прежнему гласила: «ЧП Ветров, частные расследования». С нее два месяца не стирали пыль, и она начинала приобретать благородную ветхость.

В самом офисе, что некогда был просторной (но все же однокомнатной) квартирой, наплыва посетителей, мягко говоря, не было. «Почему на все поднимаются цены? – думал я. – На бензин, спиртное, сигареты, путешествия. А на «частные расследования» я никак не соберусь поднять? Стесняюсь, что ли?»

Римма Казаченко – привлекательная женщина за сорок, невысокая, сохранившая идеальную фигуру, предпочитающая в одежде длинные облегающие платья, стояла у окна и поливала фиалки.

– Теперь я поняла, – сказала Римма, повернув голову, – рубрика «Я паркуюсь, как чудак» в местном новостном портале – это про тебя. Как не стыдно, Никита Андреевич? Люди горбатятся, высаживают травку, цветочки…

– Издеваешься? – буркнул я, падая на кушетку. – Эта клоака из грязи и глины лишь формально считается газоном. Там даже одуванчики не растут, им страшно. Давай свои бумаги на подпись.

– Держи. – Она кинула мне стопку каких-то листов. Я сложил их вчетверо, сунул в карман.

– Ну, все, – печально констатировала Римма. – Через месяц у нас отключат телефон, свет, газ, воду и выведут во двор, чтобы расстрелять. Тут ты и вспомнишь, куда сунул эти бумажки.

– Не парься, – отмахнулся я. – Все в порядке, фирма гарантирует своим сотрудникам покой и процветание.