– Значит, Гуэрра заманил крестоносцев поближе к нашему пространству, выставил в тенях контур, чтобы никто не сбежал, но контур от избытка магии поплыл…

– …и бой переместился в Брюгге. Гуэрра его как раз на такой случай и готовил. Вероятность того, что все закончится на улицах города, была почти стопроцентной.

– А Брюгге Гуэрра выбрал, потому что отличить настоящих воинов от реконструкторов и людей в костюмах было бы затруднительно?

– Точно так. Любую битву на мечах всегда можно списать на реконструкторов, особенно если рядом нет камер видеонаблюдения. Гуэрра все продумал.

– Акварель, – сказала Тайра.

– Акварель? – переспросил Морис.

– Да, акварель. Если говорить словами герра Соронсена, это все – одна сплошная акварель, разве не заметно? Контур не выдерживает. Разрушается. Какие бы силы ни вступали в игру – Дрезден, Лига, еще бог знает кто, – контур разрушится. Он уже плывет. Все, что происходит, было предусмотрено. Возможность всех этих событий была продумана заранее. Контур должен разрушиться. Так легко, как сегодня, все не окончится. Крестоносцы не случайны, они тоже часть партии.

– Чьей?

– Я только по-прежнему не понимаю, каким образом все так сложилось, – Тайра не ответила, потерла виски: голова еще болела. – Гуэрра с крестоносцами и Дрезден с твоим стеклянным препаратом – это же две разные линии. Как ты их совместил? Как предсказал, что эти события, эти люди сойдутся именно сегодня именно в Брюгге?

– Ты меня разочаровываешь, моя сладкая, – Морис скривился еще больше. – Ты опять совершаешь свою старую ошибку: валишь в одну кучу все события и делаешь неверные выводы. Дар Элайя – это искусство. Художник не использует все краски из одной палитры. Повар не кидает в суп все продукты, которые есть в холодильнике. Ничего я не совмещал. Я продумывал только партию с Дрезденом. С Райкером, если говорить честно. Он сильный маг, а историческая часть Брюгге не так велика. Некроманта недюжинной силы рядом со своим домом ты бы не пропустила. Так как знакомством с некросами ты не избалована, захотела бы на Райкера посмотреть, как когда-то захотела посмотреть на Ксандера.

– И как Райкер и Соронсен оказались в нужное время в нужном месте?

– Я как-то на днях пообщался с Эгертом на предмет открытия академии, о жизни в целом и старых тавернах в частности. Он же архитектор, должен был клюнуть. Я старался, чтобы он клюнул… Но то, что Эгерт решил прогуляться в Брюгге именно в день карнавала – чистое совпадение.

– А то, что кафе, в котором Райкер и Соронсен намеревались выпить, оказалось на той же улице, куда свернул фаэтон, тоже совпадение? – не поверила Тайра.

– Их кафе в другой части города, рядом с моим… прости, твоим домом. Чтобы ты уж точно заметила некроса под своими окнами, – Морис осклабился, как старый сводник.

– А зачем мне надо было заметить Райкера?

– Даниэль Райкер – неформальный лидер академии еще со студенческих времен. То, что он оказался в дежурной паре в день Караджаахмет и занял нашу сторону, для Дрездена нехорошо, а для Ангера лично очень плохо. Ангерштайн и Райкер конфликтуют с самого первого дня. Ангер вынудил Райкера вернуться на службу, потому что новый внутренний конфликт академии ни к чему. Хочешь завоевать союзников в Дрездене – завоюй Райкера. Как показал прошедший вечер, с этой задачей ты справишься легко.

– Ангерштайн – умный дядька. Если ты прав, когда он узнает подробности нашего с Райкером знакомства, то все поймет. Твоя задумка провалится с треском.

– Ангерштайн, конечно, предпримет свои шаги. И Райкера будет использовать на благо академии. Но это не значит, что ваши отношения не сложатся. Райкеру будет сложно лавировать между верностью академии и симпатией к тебе, так что приготовься к изнурительному марафону по налаживанию связей с официальным Дрезденом. Дрезден тебе нужен. Во всех смыслах, – Морис состроил мину коварного соблазнителя, чтобы подразумеваемые им смыслы стали Тайре совершенно ясны.