Ханне тоже хотелось жаловаться кому-нибудь на подобные хлопоты, в душе радуясь и светясь счастьем. Мерить платья и морщить носик, что лиф не так сел, или что оборки по полу волочатся. Утомлённо приезжать домой и снова пролистывать каталог, взятый в салоне.

Ей тоже хотелось замуж.

31

К обеду я оказалась в посёлке. Он отличался от первого, увиденного мною здесь. Дома были уже больше похожи на дома в нашем понимании. Двускатные крыши, окошки с переплётами в виде буквы «Т», выкрашенными белой краской. Около одного из домов я заметила даже нашу родную яблоню. На ветках в изобилии висели яблоки с красными бочками, я даже отчётливо ощутила их запах, хотя, конечно, с такого расстояния это было невозможно.

Может быть, Юркин дом тут? С резными наличниками…

Я пошла по улице, ощущая под ногами пыльную грунтовку откуда-то из детства. Мне навстречу шла женщина. Когда мы поравнялись, я позвала её:

– Извините, пожалуйста, – и запнулась. Как спросить? Где живёт Юрка? Смешно.

Но женщина вопросительно молчала, надо было что-то говорить, и я бестолково забормотала:

– Скажите, пожалуйста… Я ищу друга, его Юра зовут. У него дом с резными наличниками. А ещё я просто ищу, где можно пожить. И где поесть.

Как ни странно, женщина совершенно не удивилась моему потоку сознания.

– Юру не знаю, дом с наличниками может быть на другой улице, здесь таких нет. А жить можно вон в том доме, он недавно появился. Может быть, как раз для тебя, – женщина махнула рукой в сторону сиреневого дома.

– Появился? – переспросила я, быстро взглянув на дом. – Сам?

– Ну да, – женщина пожала плечами. – Тут всегда дома появляются перед тем, как кто-то придёт.

Я решила больше ничего не спрашивать, поблагодарила женщину и пошла в сторону сиреневого дома. Сначала поселюсь, пусть у меня будет дом. И буду искать Юрку.

32

День был солнечный и немножко ветреный. Они большой компанией приехали на берег водохранилища, двумя машинами. Мамин брат с семьёй, друг папы. Кажется, праздновали папин день рождения, он летом.

На импровизированном мангале из кирпичей жарились шашлыки, дамы пили вино, а мужчины, кроме папы, газировку, потому что они были за рулём. Папа пил коньяк.

Дети носились кругами и визжали. Когда ещё повизжать, как не на природе? Мамы тоже были весёлые. Они нарезали помидоры и огурцы, складывали в пластиковые тарелки. Громко и весело искали то хлеб, то кетчуп, и периодически кричали детям, чтобы те не подходили близко к воде.

– А смотрите, дети, как я умею! Хоп, хоп! – папа выхватил из-под маминых рук три помидора, и принялся жонглировать.

– Ух тыыы! – замерли в восторге дети. Ханна гордилась папой. Вон он какой, большой, красивый, да ещё и жонглировать умеет.

– Папа, дай мне попробовать!

– И мне!

Папа дал им помидоры, но ни у Ханны, ни у других ребят ничего не получалось. Помидоры падали на землю, мялись, а потом на один из них Тёмка неловко наступил.

– Лучше начинать с двух предметов, – сказал папа, но мамы уже потеряли терпение.

– А ну, хватит продукты переводить! Вы сейчас все помидоры затопчете, и нам есть нечего будет.

Ханна хотела было сказать, что жонглировать помидорами гораздо интереснее, чем их есть, но не стала. Подошла к папе, привычно забралась на руки.

– Папа, а как ты так научился?

– О, это я давно научился, ещё в школе. Представляешь, я хотел работать в цирке! Чтобы кочевать по городам, показывать представления.

– Да-а? – Ханна округлила глаза. – А почему не стал?

– А потому что у меня появилась мама, и ты. А вас надо кормить, – папа шутливо нажал Ханне на нос, как на кнопку.

– А что ты ещё умеешь?

– Раньше умел на шпагат садиться и сальто делать, а сейчас уже не умею.