– А ты Вадима давно знаешь?

– Давно.

– Вы друзья ?

– Нет.

– Но как тогда…

– Мы напарники. Просто напарники. И в патрули не принято ставить близких друг другу… людей. Друзей, родственников, членов одного клана…

– Чтобы избежать коррупции и круговой поруки, да?

– Да. Чтобы был четкий баланс сил, и ни у кого и мысли не возникало нести службу нечестно или недобросовестно.

– А где Вадим работает?

– Хирург в областной больнице. Самое место для светлого мага. Целители почти все при больницах и частных клиниках. Лечить людей – в их природе. Они по-другому не могут. Им с предназначением повезло. Занимайся любимым делом и не отсвечивай в обществе. Время от времени только переезжать приходится, да легенду менять. Нам, оборотням или вампирам, например, сложнее в людское общество интегрироваться, но тоже решаемо.

Тропка стала сначала совсем узкой, потом, на мой взгляд, потерялась вовсе. Но Константин шел уверенно. Идти рядом уже не было возможности. Я шла за ним, к этому моменту запыхалась, и разговор сам собой увял.

Светало.

Через какое-то время деревья расступились и выпустили нас на круглую поляну.

Посреди нее возвышался большой камень, с одной стороны поросший темно-зеленым с сизым отливом мхом. Перед камнем на коленях спиной к нам стояла женщина.

Константин остановился и сделал мне знак, чтобы молчала. Это было излишне. Картина, открывшаяся перед нами, несмотря на вполне мирный вид, внушала какой-то бессознательный ужас.

Женщина раскачивалась и бормотала слова в странном ритме, то замедляя темп, то вдруг ускоряя. Я прислушалась, хотела разобрать что именно она бормочет. Казалось, вот-вот услышу что-то знакомое, но нет, слова мне были неизвестны, а вот смысл… смысл, мне кажется, сейчас поймаю…

Я напрягала слух. Ритм захватил меня, такой четкий, не случайный, он звал. Я даже принялась раскачиваться в такт, вот-вот сейчас… мне всё станет ясно.

– Черт! Мира! Что ты делаешь?! – внезапно заорал мне в ухо Константин.

Я испугалась, дернулась, наваждение спало. И не только с меня. Женщина, стоявшая перед камнем, неожиданно резко вскочила и развернулась на нас.

Ее образ менялся прямо на глазах. Черты лица плыли и от обычной седой бабульки, которую я увидела в первые мгновенья, сразу как только она обернулась, через десяток секунд не осталось и следа.

Перед нами стояла древняя старуха, лицо которой так высохло и съежилось от возраста, что по размеру было не больше, чем у ребенка. Желтая кожа изрыта глубокими морщинами, проваленная щель вместо рта, а под ним выдавался далеко вперед острый, загнутый вверх подбородок. Носа у этого существа кажись не было совсем. Ее можно было принять за высушенный на солнце труп, но на лице горели ярким пламенем большие черные, умные глаза, смотревшие осмысленно и живо из-под совершенно белых бровей, над которыми морщился желтый, как пергамент, лоб. Череп был почти лысым, лишь кое-где свисали вниз спутанные пучки грязных седых волос.

Я вздрогнула от ужаса и отвращения при виде этой страшной старухи. Какое-то время она стояла неподвижно и рассматривала нас. Потом вдруг вытянула вперед свою костлявую руку, похожую на лапу хищной птицы с длинными, загнутыми когтями, полностью закатила глаза, раскрыла рот-щель и заорала с такой силой, что я пошатнулась, будто от порыва сильного ветра.

Звук ее крика был не столько громок, сколько высок. Достигал той пронзительности, которую ощущаешь кожей, всем естеством. Воздух вокруг нас стал видимым и заколебался пульсирующими волнами. У меня заболели уши, голова казалось сейчас лопнет. Выносить этот нечеловеческий визг не было никаких сил. Я бы и не выдержала долго.