…Что-то вцепилось ему в ногу и потянуло в обратную сторону с такой силой, что ему показалось, словно вся кровь прилилась к голове. Дыхание перехватило, сердце замерло на стуке и с острой болью стало сжиматься, словно было в чьей-то руке. Машинально Жан попытался схватиться за грудь и почувствовал, как в кулаке оказался раскалённый крестик. Рекрут слышал свой крик, но не понимал, почему он кричит.

Вокруг него кружили энергетические сгустки, призрачные силуэты людей и даже что-то ещё, показавшимся таким знакомым. Вдали появилось нечто размытое, оно звало его. Жан попытался направиться на зов, но он не чувствовал тела и без него ему было даже как-то свободнее. Не было рамок. Он парил над выжженной пустыней среди энергии и понимал, что это последний путь, и ему пора уходить. Рекрут отправился к зову, но что-то говорило ему, что нужно вернуться, но он не хотел возвращаться.

«Там осталось слишком мало времени. Надо же, теперь мне всё ясно. Но ведь это неправильно, должен быть другой путь», – зов усиливался, и теперь он не звал, а завлекал и манил своими мягкими волнами приятных мелодий, которых Жан никогда раньше не слышал.

«Стоп! Ханне нужна моя помощь. Из-за расширенного „капкана времени“ Архиватор не узнает о проявлении Лжепророка. Вот почему он так разошёлся. Он использовал наши слабости и наш инструмент для того, чтобы создать парадокс и питаться им под прикрытием клетки. Я должен вернуться»! – срывать с себя дурманящие волны мелодий было нелегко, но он всё-таки вырвался из их объятий и устремился назад в поисках собственного тела в надежде, что его не поглотила ни одна из энергетических сущностей.

Паря над землёй, и облетая энергию с душами, Жан нашёл своё тело, укрытое от назойливых лучей солнца, извилистых молний и спиральных мошек под новым «монолитом времени», который был наполнен чужой силой, через которую ему теперь не пробиться. Вдруг Рекрут увидел перед собой чей-то силуэт. Мгновение, и он озарился слабым свечением, преобразившим цвета. Это был человек, одетый в камуфляжный костюм с кожаными тёмными перчатками на руках и с защитной маской на лице.

– Ну что, новичок, – обратился к нему неизвестный в маске, которая пробуждала память вместе со словами и интонациями в голосе человека, – пора возвращаться.

После этих слов незнакомец схватил его, словно игрушку, и вошёл вместе с ним в увеличившийся купол «монолита». Его бездыханное тело, лежавшее в неестественной позе, выглядело странно. Рука сжимала на груди рубашку, а на ноге виднелся отчётливый шрам зажившего ветвистого узора ожога от молнии, оставившей свой обжигающий след на испорченных брюках.

– Не горюй, парень, – усмехнулся ренегат, словно прочитав его мысли. – Шрамы, как говорится, украшают… Да и твоей пассии это точно понравится.

«Что»?!! – рассердился Жан и, словно ожидая именно этой реакции, ренегат вбил его душу в тело, одновременно с этим ударяя труп в грудь и запуская тем самым сердце.

Открыв глаза, он тут же закашлялся, разряженный воздух оказался, кстати, для его лёгких в эту минуту. В памяти тут же образовались пробелы о том, что было по ту сторону, кроме последнего мгновения, которое точно не было сном. По всему телу прокатились волны холода и жара, слабости и бодрости, словно тело не осознавало, что с ним происходит. «Монолит» принял нормальную форму, уменьшившись в размерах до комплекции носителя, став чем-то вроде оболочки между его телом и окружающим миром. Отдышавшись, как следует, Жан почувствовал, что его переполняют ранее утраченные силы, которые ренегат каким-то образом вернул ему обратно, добавив при этом немного своих, потемневших от времени в качестве подарка или насмешки над ним.