Прижал крепче к себе. Знала бы ты, какой близкой и знакомой кажешься после месяцев этих взглядов исподтишка, подумал. И всё равно поражаешь. Не всегда в хорошем смысле. Ткнулся носом в плечо. Вдохнул парфюмерный букет, смешанный с табачной вонью. Вспомнил, о чём говорили.
– Нет, я всегда такой.
– В смысле, пьяный? – расхохоталась и сунула в руку позабытую бутылку с остатками пива. – На, выпей, займись делом! Нести чушь и загадочно молчать – это моя прерогатива!
Сидели, пили молча. Пытался снова обрести то чудесное состояние пьяной лёгкости, которое потерял ошарашенный, когда уселась на колени.
– Не дуйся!
– Я не дуюсь.
– Правда?
– Честно.
– Ну ладно. Просто, ты уж извини, по тебе сильно видно, что ты застенчивый, – глупо хихикнула.
– Зато ты совсем не.
– По крайней мере, не всегда, – повернула к нему лицо, пристально посмотрела прямо в глаза. – Что бы мы сейчас делали, если оба всегда шли на поводу у своей застенчивости?
– Продолжали «играть в гляделки». Только в трамвае.
– И гораздо реже!
– А так общаемся, проводим время вместе. Пусть немного…
– Обнимаемся, пиво пьём. Как всамделишные взрослые прям!
Сначала рассмеялась, а потом прижалась вдруг крепко, уткнулась носом в куртку, затихла. Немного помедлив, провёл рукой по волнистым волосам, в полутьме казавшимся почти чёрными, собрал их в ладонь, ласково, но твёрдо потянул. Хотел уже поцеловать, но наткнулся на странный, невыразительный взгляд. Посмотрел вопросительно.
– Ты чего?
– Ничего!
Мотнула головой, освобождая волосы, вскочила на ноги и принялась опять рыскать по карманам в поисках сигарет.
– Давай допивать уже. С тобой хорошо, а дома потеряют!
9 – Будь
В субботу днём позвонил Фокс. Сказал, придёт опохмеляться. Не очень активно пытался отговорить, мол, не хочет пить, но потом решил, что попиздеть не мешает и согласился. Пошёл готовить. Фокс припёрся примерно через час, когда готово было только горячее. Притащил пакет с пивом и пачку пельменей.
– Вари!
– Зачем? Я картошку пожарил с котлетами.
– Иди в задницу со своей картошкой! Вари!
Налил воды в кастрюлю, поставил на плиту. Фоксяра, тихо матерясь, запихивал пиво в морозилку, пару бутылок откупорил сразу, поставил на стол. Положил себе горячего, сел напротив. Ухмыльнулся, глядя, как дружище прикладывает прохладную бутылку к больной голове.
– Там вода закипела!..
– Иди нахрен! Твои пельмени, сам вари! Долго ещё вчера гуляли?
– Недолго, зато от души! Ты когда ушёл, мы взяли в «Плимуте» виски, колу и стаканчики и пошли в парк.
– К Марксу?
– Угу.
– Алконавты. Потом, поди, за догоном бегали?
– Естественно!
– Блять, ты не думал, что если бухать меньше, голова на следующий день болеть не будет?
– Ну, блять, у всех свои недостатки! Чо начал-то? Я бухаю, зато ты нудный!
– Кто нудный?! Я нудный?!
Заржали, вспомнив продолжение.
– Блин, ещё и нудный! Я, по ходу, «соткан из достоинств»1.
– Ты чего? – усмехнулся рыжий, опознав цитату.
– Да мне вчера сказали, что я застенчивый…
– Ты?! – Фокс заржал, потом отхлебнул пива, выключил конфорку под пельменями и задумчиво продолжил. – Блин, а, по ходу, да. Когда не со мной и не пьяный, капец застенчивый! Я щас вспомнил, как мы с тобой познакомились. Ты же стремался меня с полгода, если не больше!
Поставил тарелку в раковину, добавил в суп сушеный чеснок и травы, размешал, выключил, накрыл крышкой и полотенцем, отпил пива и стал резать салат.
– Ты мне скажи, чего вдруг запарился? Тебе это всю дорогу жить мешает и ничего! А тут что? На работе?!
– Нет.
– Так. Уже пизже. Где у тебя мазик?! А, нашёл! Рассказывай дальше!
– Да нечего там рассказывать! – сказал сердито, разминая капусту.