– Ничего.

– Летчики, спортсмены, тюремщики, железнодорожники, воспитатели. Вот и артисту бывшему приют нашелся. Сюда же не сразу понимаешь, зачем ходят. А потом уже видишь – от одиночества. Семьи людям не хватает, работы. Занять себя нечем.

– Понятно. А что вы можете про погибшего рассказать?

– Он неинтересный человек был. Истории у него про то, как он кого-то охранял в полиции, принял, куда-то поехал. Все как здесь, только там.

– А так вы с ним близко знакомы были?

– С этим звонарем? Да ни за что! Чай он у меня часто стрелял. -Бархатов поморщился, -Как и у всех.

– А вам не показалось, что он чем-то подавлен?

– Нет. Погодка, конечно… Но он не тот человек, чтобы с погоды стреляться. Нет в нем такой ранимости.

– А что вам вообще запомнилось?

Бархатов пожал плечами:

– Да вот моментик, когда Соломка к пришлому пристал, что где-то его видел. Это похоже было на театр. Знаете, когда оба партнера забыли текст и несут какую-то отсебятину, лишь бы протянуть время и не сгореть, надеются, что кто-то подскажет или что-то вспомнится. Забавно. Я сам как-то попал в такую неприятность.

– А это как было?

– Ну, Соломка к нему пристал с этим сразу после развода и начал про свою великолепную память опять. А, вам, может, время нужно. Где-то без пятнадцати девять.

Что ж, что-то все же стало ясно. Теперь оставалось проверить видео; сначала просто посмотреть, а потом взять записи.

На видео был снег, снег и еще раз снег. Начался он около трех часов дня, да так и валил, не переставая. Ветер плотной завесой гонял его и после шести часов вечера, когда совсем стемнело, видны были разве что фонари.

Фактически только для отчета, он договорился с начкоманды, чтобы взять записи с видеокамеры, смотрящей на будку поста, где нашли убитого Соломенко, и дождался остальных охранников. За два часа разговоров с теми ничего нового он не узнал. Погибший был не самым приятным и немного надоедливым человеком, любившим рассказывать о своей работе в полиции. Временами он выпивал, отчего у него были проблемы на работе, но никто его не собирался увольнять, потому что он хотя бы ходил, а при такой зарплате надеяться на замену было сложно.

Судя по его личному делу, женат он не был и родственников не имел, но в телефоне был номер на женское имя. Семенов решил, что одиннадцать утра нормальное время для звонка и визита, но в этот момент телефон сам зазвонил у него в руках. Семенов нажал кнопку ответа и в трубке зазвучал взволнованный женский голос:

– Андрюша! Ты где? Уже одиннадцать, тебя опять на другую станцию послали? Почему ты не позвонил?

Семенов переждал, пока словесный поток поутихнет.

– Простите, это капитан полиции Семенов. К сожалению, Андрей Соломенко не сможет вам ответить.

– Это что, мошенничество? Я ничего платить не буду!

– Нет. Это не мошенничество, к сожалению, он погиб сегодня ночью… -на той стороне раздался резкий вздох, похожий на плач, и Семенов поспешил удержать контакт, -Мне надо встретиться с вами, чтобы уточнить некоторые вопросы.

– А что с ним случилось?

– Пока подозревается самоубийство.

– Почему! Ведь все так начиналось. Только…

– Погодите, давайте встретимся. Вы можете сегодня подойти в отдел?

– Нет, Андрюша должен был подойти посидеть с сыном, а теперь мне пришлось с работы отпроситься.

Подробности начали нарастать снежным комом.

– Погодите, погодите. Давайте хотя бы представьтесь.

– Да, конечно. Наталья Валерьевна. Самохина.

Семенов записал это и продолжил:

– Вы где живете, к вам подъехать сейчас можно?

– Я соседка его по площадке. —она на время замолчала и добавила, -Знакомая.

– Хорошо, -в дверь заглянул Илонов, Семенов махнул ему на стул, -я тогда к вам подъеду с участковым, нам понятые понадобятся, чтобы квартиру его осмотреть, и вы бы нам могли помочь?