Храбрый дворняга так и не выпустил из своей пасти горло бандита. Из тела пса, покрытого окровавленной шерстью, торчало длинное копье. Видимо, только так его смогли унять.

Ноги не удержали охотника, и он упал на колени. Прогоревшая балка его дома рухнула вниз с резким, оглушительным грохотом, взметнув тучу пепла. Он смотрел, и не мог поверить.

– Даже стен не осталось, – шептал он, – даже стен…

Он лег на спину, посмотрел на небо:

– Видишь это? Доволен? – скорчился на земле. – Такова твоя воля? Ради чего ты меня спас?

Время шло. Вставать он не собирался. Грязный, в лохмотьях и крови, он просто лежал и ждал. Ждал своего часа. «Вот ты есть, и вот тебя нет, – отрешенно думал Никита. – Я хочу к вам!»

– Не оставляйте меня здесь одного, – бормотал он под нос, – пожалуйста! Здесь ничего нет. Здесь все было…

Вышло солнце. Теплые, яркие лучи нагло бились в закрытые веки. Стало так приятно и спокойно. Медленно уходила боль. Он плыл по теплой летней речке. А с берега ему машут его родные. Они чем-то обеспокоены и зовут его все громче: «Папа, папа! – кричат дети».

– Никита, вставай! – зовет его Маша.

Он решил плыть к ним, но течение такое сильное! «Папа!» Он гребет изо всех сил, только его относит все дальше от них. Он кричит. Кричит, но звука нет! Его не слышат! Семья пропадает из виду, а его уносит дальше сильным потоком. «Папа, папа!»

– Папа!

Никита резко сел, оглядываясь. Прямо на него, с земли, смотрела, не отрывая своих маленьких глазок змея. Он знал – эта не была ядовитой. Резко схватил ее за голову, она сразу обвила его руку кольцами. Открыла пасть и зашипела. Ник приблизил свое лицо к ней: