– Да, Иван Александрович, Вы известный ценитель женской красоты, в Вашем вкусе не сомневаемся, – рассмеялся поручик Якорев, поддержанный дружным смехом присутствующих.

– Все актёры будут превосходны! – продолжил Загряжский, весело отсмеявшись со всеми. – У них ещё и голоса великолепные, можно и музыкальные пьесы ставить. Я хотел бы, чтобы Вы приступили к обучению и репетициям как можно скорее, господин Кожевников.

– Я готов отправиться завтра вместе с Вами. Один щепетильный вопрос, Иван Александрович: каково жалованье?

– Вся труппа будет получать жалованья двенадцать тысяч шестьсот рублей. Как будете распределять, решите сами, только меня поставьте в известность.

На том и сошлись, и гости разъехались, довольные хозяином и друг другом.

Душа Загряжского рвалась в Кариан. Его распирало от задуманных планов. На первом месте после армейских будней был, конечно же, музыкальный театр. Он рьяно следил за его созданием, вникал во все детали, замучил дотошными вопросами господина Кожевникова, зачастую сам присутствовал на уроках месье Шанталя и репетициях капельмейстера Перелли. Кроме того, им двигал и личный интерес: талант юной певицы и танцовщицы Наташи зацепил его не на шутку. Да и сама Наташа была чудо, как хороша!

Он знал её совсем ещё ребёнком. Заехав в Кариан на несколько дней с Ульрикой перед поездкой в Ярополец, бригадир увидел юную красавицу, восхитительно похорошевшую за время его отсутствия. Она поразила его своей грацией и дивным голосом. Загряжский загорелся и как мужчина, и как хозяин – обладатель столь редкостного таланта, обещавшего поразить будущих зрителей и принести Ивану славу первооткрывателя нового дарования, снискав зависть и восхищение среди своих приятелей-театралов. А там, глядишь, слух и до столицы докатится, до окружения императрицы, может быть, и до самой матушки-государыни.

В это время губернатором Тамбова был известнейший поэт, снискавший славу по всей России и, вместе с тем, патриот и истинный гражданин Отечества Гаврила Романович Державин. Как мы уже знаем, Тамбов представлял собой захолустный городок, являвший тоскливое зрелище для любого приезжего человека.

Иван Александрович услышал много лестных слов о новом губернаторе.

Державин снискал расположение, сразу же по назначении умело приступив к преобразованиям в городе. Первым делом он вызвал из Петербурга опытных чиновников, которые должны были помочь ему наладить управление губернией, ведь образованных людей в то время в Тамбове почти не было. Державин сразу же занялся просвещением Тамбовского края, считая это самым важным государственным делом. В Тамбове до приезда Гавриилы Романовича существовали два учебных заведения: духовная семинария, в которой обучались дети священников, и гарнизонная школа для всех остальных детей. Державину показали лачугу, в которой думали открыть училище, и уже два года выплачивали жалование школьнику гарнизонной школы Севастьяну Петрову, как будущему преподавателю. Державин добился открытия четырехклассного народного училища с хорошо составленной программой. Для тамбовского училища был куплен большой просторный дом и выписаны из Петербурга учебные пособия: книги, тетради, прописи, карандаши, даже приборы для опытов; подысканы учителя. Севастьяна Петрова, после проверки его знаний, пришлось зачислить учеником, а не учителем. Державин уделял большое внимание культуре. Он основал в Тамбове типографию, где стала издаваться первая в России губернская газета «Тамбовские известия». Создавая губернскую типографию в Тамбове, Державин хотел популяризировать среди тамбовских жителей лучшие произведения русского классицизма, а также местных тамбовских писателей и переводчиков. При типографии находилась книжная лавка, которая выполняла и роль библиотеки. Книги читателям выдавались за небольшую плату.