Тем не менее по дороге к дубу как Ромка, так и все остальные успели вымокнуть до нитки, поэтому пережидать под деревом дождь не имело смысла, и все побежали дальше. Лешка на бегу вдруг закашлялась, Ромка вспомнил, что у нее больное горло, и проявил великодушие – отдал куртку ей. А она пустила под свой «шатер» маленького Венечку, и так они добежали до поселка.

Как только четверо друзей поравнялись с домом с мансардой, дождь, по иронии судьбы, кончился, снова выглянуло солнце, и застывшие на зеленой листве дождевые капли превратились в яркие изумруды. Венечка открыл калитку и бросил ставшую ненужной куртку в траву у забора, рядом с собачьей будкой. Затем друзья расстались. Венечка остался с Маргаритой Павловной и своим Дожиком, а Лешка, Ромка и Артем побежали домой сушиться и переодеваться.

Нина Сергеевна напоила их горячим чаем, приговаривая, что эти дети ни одного дождя и ни одной лужи не пропустят, непременно во что-нибудь да вляпаются. Однако ворчала она только так, для порядка, а настроение у нее было прекрасным.

Оценив заботу брата, который укрыл ее от дождя старой курткой, Лешка сменила гнев на милость, а потому, обнаружив в кармане джинсов костяную поделку, не стала отдавать ее Ромке, а хорошенько помыла, нашла в своей шкатулке с бижутерией деревянный кулон на почти таком же кожаном шнурке и заменила им рваный. Надев кулон на себя, посмотрелась в зеркало. В это время к ней заглянул Ромка.

– Красиво? – спросила она.

– Так себе. И не забудь, я даю его тебе на время.

– А это видел? – Лешка показала Ромке фигу, а он скорчил рожу и убежал.

Пообедав, друзья снова засобирались к Венечке. Но не успели выйти за порог, как он прибежал к ним сам, причем жутко расстроенным. Лешка первая заметила, что с ним что-то не так.

– Что с тобой?

– Мама мне звонила, только сейчас, велела немедленно возвращаться домой. Говорит, купила горящую путевку в Болгарию, и завтра вечером мы уже должны туда лететь, – чуть не плача, сообщил мальчик.

– На море?

– На море. Но мне так не хочется от вас уезжать!

– А Дожик твой с кем же будет? – озаботилась Лешка.

– С папой останется.

Венечка опустил глаза, чтобы никто не заметил, что они блестят от слез, и с преувеличенным вниманием стал протирать свои очки. А Ромка хлопнул его по плечу и грубовато-дружеским тоном сказал:

– На море – это же здорово! И потом, это ненадолго: вернешься из Болгарии – и снова приедешь к нам. К тому времени Маргарита Павловна вернется тоже, а если и не вернется, будешь жить с племянником.

– Ты прямо сейчас уезжаешь? – спросил Артем.

Венечка кивнул.

– Прямо сейчас, электричка уже скоро. Я уже и вещи собрал, только за Дожиком забегу – и все.

– Тогда мы проводим тебя до станции. Роман, собирайся.

– А чего мне собираться, я всегда ко всему готов. – Ромка направился к двери, но до порога не дошел, остановился, а глаза его заблестели, и всем стало ясно, что он что-то задумал. – Лешка, Темка, слушайте! А давайте Веньку не до станции проводим, а до самой Москвы, а? Заночуем там, погуляем по городу. Я по дому соскучился и вообще… Сколько можно сидеть на одном месте?

– В принципе, я не против, – пожал плечами Артем и обернулся к Лешке: – А ты?

– Как вы, так и я, – ответила Лешка, а про себя хитренько улыбнулась. Она сразу поняла, что скрывается за Ромкиным туманным «и вообще». Оно означало, что соскучился он вовсе не по дому, а по одной девочке по имени Лиза.

Эта Лиза была не простой девочкой, а начинающей актрисой – на ее счету уже была одна небольшая роль в кино. Друзья познакомились с ней в Медовке: здесь жила ее бабушка, и Лиза иногда ее навещала. Надо сказать, что сначала эта девчонка Лешке жуть до чего не понравилась, она сочла ее кривлякой и задавакой. Но вскоре выяснилось, что Лиза простая, веселая, открытая, с легким характером, и они подружились. У Лешки была любимая подруга – Катька, но она жила в Воронеже, и виделись они редко. Лиза на Катьку чем-то походила: только на вид казалась изнеженной и капризной, а на самом деле была отважной и смелой, и Лешка была уверена, что Катьке она бы тоже понравилась.