Ясуноскэ стал уверять Короку, что Соскэ тоже о нем очень беспокоится и в ближайшие дни придет к ним обсудить этот вопрос. Насилу удалось успокоить Короку и отправить домой. Уходя, Короку вынул из кармана несколько листков бумаги, объяснив, что причины пропуска занятий полагается излагать письменно, попросил Ясуноскэ поставить личную печатку и добавил, что регулярно посещать колледж не намерен, покуда не решится вопрос о его дальнейшей учебе.

Сославшись на занятость, Ясуноскэ не просидел и часа. Как быть с Короку, они так и не решили, обменявшись на прощанье примерно такими фразами: «Как-нибудь все вместе соберемся, не спеша обсудим и решим, а если позволят обстоятельства, пригласим и Короку». После ухода Ясуноскэ О-Ёнэ спросила мужа:

– Что ты обо всем этом думаешь?

Сунув руки за пояс кимоно и слегка ссутулившись, Соске вместо ответа сказал:

– Хотелось бы мне снова стать таким, как Короку! Я вот тревожусь, как бы его не постигла та же участь, что и меня, ему плевать на какого-то там старшего брата!

О-Ёнэ унесла чайную посуду на кухню, и после этого разговор больше не возобновлялся. Высоко в небе холодно белел Млечный Путь.

Следующая неделя прошла спокойно, ни от Короку, ни от Саэки не было вестей. Когда О-Ёнэ и Соскэ по утрам вставали, еще сверкала роса, а полоска неба, видневшаяся из-под крыши, была багряной от солнца. Вечерами они располагались у лампы, стоявшей на закопченной бамбуковой подставке, отбрасывая на стену длинные тени. Случалось, что, разговаривая, они вдруг умолкали, и в наступившей тишине слышалось лишь тиканье стенных часов.

Мало-помалу они все же как-то решили вопрос о Короку. Пожелает он дальше учиться или не пожелает, было очевидно, что на время ему все равно придется съехать с квартиры, которую он снимал, и либо вернуться к тетушке, либо поселиться у Соскэ. Если хорошенько попросить тетку и Ясуноскэ, они, пожалуй, согласятся хоть ненадолго приютить племянника. Но справедливость требует, чтобы Соскэ обеспечил плату за ученье и карманные расходы. А позволит ли его бюджет это осуществить? И так прикидывали О-Ёнэ и Соскэ, и этак, но пришли к выводу, что это им не под силу.

– Ничего не выйдет!

– Совершенно невозможно!

Рядом со столовой, где они сейчас сидели, находилась кухня, справа от кухни – комната для прислуги, слева – еще маленькая комната в шесть татами. В ней особой нужды не было – вместе с прислугой в доме их жило всего трое. В этой комнате стояло трюмо О-Ёнэ, и по утрам, умывшись, Соскэ приходил туда переодеться.

– Может, там и поселим Короку? – предложила О-Ёнэ. – Жить и питаться он будет у нас, немного денег добавит тетушка, как-нибудь перебьемся, пока Короку окончит университет.

– С одеждой тоже можно выйти из положения, – продолжала О-Ёнэ, – у тебя и у Ясуноскэ-сан есть старые вещи, перешьем их, и пусть носит.

Соскэ тоже так думал, но молчал. Зачем доставлять лишние хлопоты О-Ёнэ, да и себе? Но когда жена сама об этом заговорила, у него не хватило духу ей перечить.

Соскэ написал Короку: «Если ты согласен, я еще раз поговорю с теткой». Получив письмо, Короку примчался в тот же вечер. Ликующий, он шел под дождем, стучавшим каплями по зонту, словно деньги на учебу уже были у него в руках.

– Знаете, отчего тетушка завела тогда этот разговор? – начала О-Ёнэ. – Она считала, что мы вас совсем забросили. Да будь у нас обстоятельства чуть получше, ваш брат давно бы что-нибудь придумал, но вы ведь знаете, что от него, в сущности, ничего не зависело. А сейчас, если мы обратимся к ним с такой просьбой, пожалуй, ни тетушка, ни Ясу-сан нам не откажут. Все образуется, я уверена, так что вы, пожалуйста, не волнуйтесь.