В следующий раз ее разбудила прохладная мокрая тряпка, лежавшая на лбу. Фелисина открыла глаза. Над ней склонился Геборий. Историк внимательно разглядывал ее зрачки.

– Девочка, ты меня слышишь? – спросил Геборий.

У Фелисины болела челюсть; спекшаяся кровь мешала разлепить губы. Она кивнула и только сейчас увидела, что лежит на своей койке.

– Я сейчас смажу тебе губы. Постарайся держать рот открытым. А потом дам воды.

Фелисина опять кивнула. Кое-как зажав левой культей тряпку, Геборий смочил ее маслом и принялся протирать окровавленные губы Фелисины. Попутно он рассказывал ей о последних событиях.

– Ну и ночка вчера была. Бодэн сбежал из тюрьмы, а чтобы отвлечь от себя внимание – поджег несколько домов. Он прячется где-то в пределах Макушки. Больше негде. На Жучихе сразу выставили кордон. Солдаты следят за Утопкой на случай, если Бодэн вдруг попытается бежать через озеро и преодолеть стену. Пока оттуда никаких новостей. Саварк пообещал награду тому, кто возьмет Бодэна живьем. Наш герой убил троих его стражников, но, думаю, дело не только в этом. А ты как считаешь?

Фелисина молчала.

– Когда Бенет утром сказал, что ты пропала, меня это сразу насторожило. Я едва дождался полудня и стал донимать его расспросами. По его словам, он в последний раз видел тебя вчера вечером у Булы. Еще он сказал, что прогнал тебя, поскольку ты уже никуда не годишься и дым дурханга заменяет тебе воздух. А этот подлец забыл, кто пристрастил тебя к зелью? Пока он говорил, я смотрел на его пальцы. И знаешь, что я заметил? Следы зубов! Значит, Бенет кого-то бил, и обороняющийся его укусил. Я ушел от него и стал думать, где тебя искать. Прополку я кончил еще утром. Никто за мной не следил. И я решил пройтись по закоулкам Макушки. Честно говоря, уже не думал, что найду тебя живой.

Фелисина оттолкнула его руку. Она с трудом открыла рот. Смазанные губы саднили. Морщась от боли, она едва выговорила:

– Бенет…

Геборий сердито посмотрел на нее.

– Чего тебе от него нужно?

– Передай ему… от меня… скажи… я прошу… прощения.

Историк медленно отодвинулся от нее.

– Пусть он… меня… не прогоняет… Скажи ему… Пожалуйста.

Геборий встал.

– Тебе надо отдохнуть, – каким-то не своим голосом произнес он и исчез из ее поля зрения.

– Дай воды, – простонала Фелисина.

– Дам, когда поспишь.

– Не могу… спать.

– Почему?

– Не засну… без трубки. Не засну.

Старик опять склонился над нею.

– У тебя поранены легкие. И несколько ребер сломано. Какая трубка? Чай с дурхангом сгодится?

– Сделай покрепче.

Она закрыла глаза и слушала, как Геборий наливает воду.

– Хорошую сказку ты придумала, девочка, – сказал Геборий. – Подкидыш! Тебе повезло, что я почти сразу тебя нашел. Думаю, теперь Бенет тебе поверит.

– А зачем… ты мне… все это… рассказываешь?

– Да, наверное, затем, чтобы тебя успокоить.

Зажав культями миску с растворенным зельем, Геборий поднес ее к губам Фелисины.

– Может, он простит тебя и снова возьмет под свое крылышко.

– Я… я не понимаю тебя, Геборий.

Он смотрел, как Фелисина жадно пьет настой дурханга.

– Конечно не понимаешь, – тихо произнес старик.

Песчаная буря накрыла западные склоны Эстарских холмов и теперь с завыванием неслась к береговой дороге. Полуостров почти не знал песчаных бурь, но уж если они налетали, то успевали наделать немало бед. Калам это знал. Сейчас ему нужно было поскорее съехать с дороги. Местами она слишком близко подходила к прибрежным скалам, а они могли не выдержать напора ветра и обрушиться.

Калам свернул с насыпи, направив коня в западину. Мускулистому, норовистому животному это очень не понравилось.

– Можно подумать, что ты разгуливал только по дворцовому саду, – проворчал ассасин.