Однако мне казалось, что дело тут нечисто. В возбуждении я подполз ещё чуть-чуть поближе.

– Ступайте домой, – сказал наёмник. – Вы неплохо потрудились. Я сейчас доложу обо всём мистеру Хопкинсу. Дело набирает обороты.

– А что, если мне потребуется с ним связаться? Он по-прежнему в «Амбассадоре»?

– Пока что да. Но не делайте этого без крайней необходимости. Не следует привлекать к себе внимание.

Струйка дыма под соседним столом готова была бы завязаться узлом от восторга, если бы её сущность не сделалась настолько неподатливой. «Амбассадор» – это наверняка отель или что-нибудь в этом духе. А это означает, что у меня есть адрес Хопкинса – именно то, что требовалось Мэндрейку! Свобода почти у меня в руках! Как уже было сказано, я, возможно, был не в лучшей форме, но, когда речь идёт о слежке, я ошибок не делаю!

Дженкинс сделался несколько задумчивым.

– Кстати, сэр… Я только что вспомнил… Сегодня вечером, когда я разговаривал с Бёрком и Уизерсом, рядом с нами кружила муха. Возможно, это была самая обычная муха, но…

Голос наёмника звучал как отдалённый гром.

– Да? Вот как? И что же вы предприняли?

Дженкинс поправил свои кругленькие очочки – это был признак тревоги, и я его вполне понимаю. Наёмник был на добрый фут выше его и почти вдвое шире в плечах. Он легко мог бы одним ударом сломать Дженкинсу хребет.

– Я очень тщательно осматривался вокруг во время дальнейших переговоров, – выдавил он, – но ничего не видел…

Натурально! Струйка дыма под столом самодовольно усмехнулась.

– Кроме того, я попросил моего беса, Траклета, следить за мной издали и потом доложить о том, что он видел.

Ага. Вот это уже нехорошо. Я шмыгнул назад, подальше от них, и принялся осматриваться по сторонам, заглядывая между ножек стульев, проверяя все планы. На первом – ничего. Да и что я должен был увидеть, кроме крохотного паучка, медленно ковылявшего по полу. Он заглядывал под каждый стол, его глазки так и сверкали. Я поднялся повыше, чтобы меня было не видно, завис в тени. И стал ждать.

Паучок все полз и полз, подбираясь к моему столику. Он прополз под ним… мгновенно заметил меня и вздыбился на задних лапках, собираясь поднять тревогу. Струйка дыма ринулась вниз и окутала паучка. Короткая борьба, отчаянный писк…

И струйка дыма снова поднялась вверх. Поначалу она двигалась медленно, неуклюже извиваясь, как питон после сытной трапезы, но быстро набрала скорость[42].

Я посмотрел назад. Заговорщики собирались расходиться: наёмник уже встал, Дженкинс остался сидеть – очевидно, ждал появления своего беса[43]. Пора было принимать решение.

Мэндрейк велел мне выяснить местонахождение Хопкинса и узнать, что он замышляет. Первую половину задачи я считай что выполнил. И я вполне мог бы прямо отсюда отправиться к своему хозяину, доложить обо всём, что узнал, и потребовать полагающегося мне по праву отпуска. Но беда в том, что Мэндрейк не особо уважал чьи-то там «права», а мои – тем более. Он уже не раз меня разочаровывал. Так что лучше подстраховаться: свалить на него такую гору информации, чтобы ему просто ничего не оставалось, как скромно поблагодарить меня и проводить в пентакль.

А между тем наёмник прямо сейчас направлялся к Хопкинсу.

Струйка дыма свернулась под столом, точно пружина. Я следил за расположенным поблизости участком пола. Ничего… ничего… И вот в поле моего зрения появились два сапога, старых коричневых кожаных сапога, потёртых и поцарапанных.

В тот момент, когда сапоги проходили мимо, я развернулся, метнулся – и в броске тут же снова сменил облик.

Наёмник величественным шагом вышел за дверь. Его пальто слегка шуршало, негромко побрякивало оружие, которым он был увешан. На правом сапоге сидела цепкая ящерка с длинными коготками.