Кайден так и не рассказал никому о своей встрече с лигром в лесу, но на удивленные взгляды — ребята тоже заметили странность, когда поднимались на тракт из пролеска после завтрака, — пояснил:

— Да, тут чисто, ни крови, ни боли. Этот отрезок дороги не востребован порождениями. Не привлекает их.

На вопрос — «почему так?» — неопределенно пожал плечами.

Будь побольше времени, командир непременно решил бы разузнать детали. Сам бы полез в чащу леса. Но не в этот раз. Он лишь развернул карту и сделал на ней пометку на будущее.

Кайден заметил, как глаза командира сузились, когда он покосился на зону древнего леса. Но предположить можно, на самом деле, что угодно. Вплоть до забытого артефакта или осколка светлого меча. Это, кстати, даже может оказаться правдой, потому как густые леса часто образуются вокруг частей оружия и доспехов Защитников. Из них льется энергия света, которая ускоряет естественные процессы и порождает буйство жизни поблизости.

Кайден припомнил раны на ноге кано и подумал, что оставить их вполне мог тот же лигр. В принципе, все сходится. Кано достаточно сильный — пятый уровень как-никак — и спокойно зашел бы в поисках магии слишком далеко вглубь древнего светлого леса, которому покровительствует лигр. Причиной такой необдуманности даже могла быть самка кано. Но из-за раны она наверняка бросила своего самца, не дав потомство. Порождения не грешат верностью на ровном месте. Выгода у них всегда в приоритете.

Перевал миновали в полдень, остановились на обед в тени гор по другую его сторону. Казалось бы, всего каких-то несколько километров узкой дороги разделяет эти местности, но здесь, за перевалом, даже воздух ощущался другим.

Дожидаясь еды, Кайден стоял на взгорке и глотал нещадно густую слюну, которую спровоцировали нехитрые кулинарные достижения Грома. Охотник всматривался в даль, пробегая глазами по линии горизонта.

Здешний ландшафт даже с натяжкой равниной не назовешь. Сплошные возвышенности да низины. Если враги поджидают в одной из них, то их мало того, что не увидишь заранее, но еще и запах не сразу придет — стоячий воздух почти не разгоняли редкие несмелые порывы ветра.

Скривившись от неприятных мыслей, Кайден вернулся к костру.

— Видимость не очень радует, — констатировал он. — Ночью будет опасно.

— Да ладно тебе! — добродушно протянул Гром. — Некому тут прятаться!

Но командир оптимизм товарища не разделил. Именно его здоровый скепсис не раз спасал отряду жизнь. Кивнув своим мыслям, он сказал:

— Отправлю сокола на разведку.

Гром пожал плечами — толку спорить — и бросил главе отряда целое яйцо. Хмыкнув, добавил:

— Интересно, цесарочный сокол чем будет отличаться от куриного?

На такой вопрос командир не нашелся что ответить, кроме:

— Вот и посмотрим.

Обхватив яйцо ладонями, он закрыл глаза и сосредоточился. Между пальцами проступило бледное красноватое свечение. Еще минута — и оно погасло. Охотник раскрыл ладони, и все уставились на яйцо.

Первая трещина не заставила себя долго ждать. За ней вторая, третья — и вот скорлупа уже разлетелась во все стороны, а из яйца показались сразу взрослые острые крылья и хвост. Как такая птица уместилась в маленькое пространство, не ясно. Пронзительный крик озарил равнину, от чего Куори привычно скривился. Вот уж кто не меняется...

— Какой пятнистый! — восхитился Гром, ткнув в сокола пальцем.

Угодил он прямо птичке в грудь, за что получил негодующий треньк и болезненный щепок клювом.

— Да я же погладить хотел!

Под дружный хохот командир отпустил питомца в небо. Сокол, взмахнув крыльями, начал набирать высоту, в то время как глаза его хозяина принялись меняться — становились почти черными с едва различимой чуть более светлой радужкой. Прямо как у птицы. Не просто так командира прозвали Соколиным Глазом. Не только за поразительную остроту зрения.