Олети поперхнулась и закашлявшись недовольно покосилась на Идаши. Поставив чашку на стол Олети раздраженно смахнула капельки чая попавшие на правый рукав ее светло-голубого платья.

– Ты же знаешь, что это невозможно, – заявила она. – По крайней мере пока. Наверняка позже что-то и можно будет сделать, но не сейчас. Для начала тебе нужно заручиться поддержкой одного из Первых Говорящих, а уже…

– Скажи Делании что это одно из моих условий, если она желает получить мой голос в совете, – тон Идаши был непреклонен.

– Одно!? – удивленно вскинула брови Олети. – А другие условия?

– Это я обсужу с ней при личной встрече.

– Что же, я поговорю с Деланией и попробую организовать вашу встречу. Но я не советую тебя просить от нее слишком многого. Тебе нужна ее поддержка. Она, итак, будет сомневаться стоит ли тебе доверять, а если ты еще при этом потребуешь непомерную цену за свой голос в Высшем совете, она может и отказать тебе. Не в твоем положение требовать слишком многого.

Идаши невольно хмыкнул. В его положение! Он и так, будучи Вторым Говорящим, имел право состоять в Высшем совете, но должен теперь договариваться с этими болванами, что устроили из Цитадели какой-то бродячий цирк, вместо того чтобы сохранять в ней единство. Цитадель уже не та, с печалью подумал он и ему придется смириться с этим, по крайней мере на то время пока он сам не сумеет все исправить, если конечно еще можно было что-то исправить. Если верить Олети вся эта смута в Цитадели произошла благодаря Делании, а теперь чтобы быстро восстановиться в совете ему нужно было сотрудничать именно с этой женщиной. Возможно, ему стоило все же рассмотреть союз с Экхартом, но, если в чем Олети и была права, так это в том, что нынешний Первый Говорящий был очень подозрителен. Это Идаши помнил еще со времен своей службы в Цитадели духа. Он как никто знал, что с годами человеческие качества лишь ухудшаются и Экхарт не был исключением, тем более напряженные отношения с Первой Говорящий лишь усугубляли подозрительность Экхарта. Все же Делания была худшей партией как союзник, но тем не менее более легким способом попасть в Высший совет без излишних промедлений. Идаши также понимал, что ему все же придется выбрать чью-то сторону пусть и на время. В ином случае его вопрос по возвращению в совет будет первым за последнее время, который приведет к полному согласию нынешний состав Высшего совета. Причем решение будет явно не в его пользу.

– Скажи Делании я встречусь с ней здесь, в этом самом зале через три дня. Если ее заинтересует предложение о сотрудничестве, я буду ожидать Первую Говорящую здесь после полудня. Если она не придет я заключу соглашение с Экхартом.

– Ты хочешь, чтобы она сама пришла к тебе, да еще и под угрозой в случае неявки перейти на сторону ее соперника? – брови Олети невольно поползли вверх.

– Да, именно так. Это второе мое условие после отзыва Байнса с поста эттеке Иритаски в Цитадель духа. Скажи ей, что будет и еще одно условие, но я сообщу о нем ей лично.

Олети неодобряюще покачала головой. Идаши понимал ее. Он в свое время мало общался с Деланией Кэбрил. Но он помнил ее как амбициозную и не отличающуюся кротким нравом женщину. А еще она всегда говорила, конечно, в кругу знакомых ей Говорящих о том Цитадели требуется свежие веяния. Тогда до Идаши доходили лишь слухи этих разговоров. По положению он был выше Делании и его не интересовало, о чем там болтают молодые Говорящие, хотя уже тогда многие пророчили Делании большое будущее. В свое время он недооценил ее, а теперь вынужден был сотрудничать с этой женщиной. Конечно, если бы пятнадцать лет тому назад он не покинул Цитадель, то возможно все бы повернулось иначе, но… Идаши тут же отбросил эти мысли. Прошлого не вернуть, да имей он такую возможность Идаши сомневался в том, что не поступил бы точно так же, как и тогда. Разве что не позволил бы Карише сделать с собой это. Мысль о ней принесла ему новый поток тоски. Нет, нужно было отвлечься, не думать о ней. Но ему было тяжело это сделать. Тем более что следующий вопрос, который он хотел задать Олети был также связан с Карише и тем событием, из-за которого их жизни сделали крутой поворот. Он не мог не думать о ней даже спустя столько лет, но он боролся с собой, правда, как показывало время, не особо успешно.