***

Проскочив живой коридор, драконоволк помчался через Небесные сады по широкой Священной аллее, соединявшей южную дворцовую площадь с двухстенным храмом Меняющей Лик – облицованный серебряными кирпичами, он горел в лучах заходящего солнца. Ноздри Эрги тут же наполнились запахом цветов и нагретого за день чернозёма. У подножия широкой лестницы драконоволк свернул с аллеи в апельсиновую рощу с большим прудом, и крики возбуждённой толпы, осаждавшей оба входа в шатёр-дворец, постепенно стихли.

– Осторожно! – крикнул Тулуй.

Эрга пригнул голову, но острый конец нижней ветки все же хлестнул по голове. Драконоволк вильнул в сторону, вслед им пронзительно закричали сидевшие на ветвях павлины, но зверь помчался дальше по усыпанным лепестками тропинкам через апельсиновые, лимонные и мандариновые рощи, окружавшие пруды.

Несколько минут спустя вдалеке показалась витая бронзовая ограда. Там, где раньше стояли ворота, зиял провал. Охранявшие ворота стражники тоже куда-то исчезли, а кусты роз возле провала были растоптаны, будто по ним пронеслось стадо диких быков. Драконоволк как на крыльях перелетел через кусты, выскочил на лестницу, ведущую с дворцовой террасы в город, и с головокружительной быстротой понёсся вниз. На краю опустевшей городской площади зверь нырнул под каменный мост и, взметнув тучу соломы и козьего помёта, запетлял по лабиринту лепившихся друг к другу домиков из битого камня и глины с травяными крышами. На них всегда паслись козы, но сейчас оттуда не доносилось ни блеяния, ни звона колокольчиков. Расположенные на южной окраине города бедные кварталы были погружены в гнетущее безмолвие, и сердце Эрги тоскливо сжалось.

Наконец, впереди показалась южная сторожевая башня. От вершины её в небо поднимался густой столб красного дыма. Эрга едва успел сосчитать до ста, как зверь, прыжками преодолев городской пустырь, влетел в распахнутые внутренние ворота сторожевой башни.

– Проезжай! Проезжай! Не останавливайся! – заорали стражники, успевшие получить приказ хана Улуса. Днём дозорные использовали полированные бронзовые зеркала, хорошо отражавшие солнечный свет, чтобы мгновенно передавать сообщения между всеми тринадцатью постами.

Наружные ворота башни приоткрылись, и в ноздри Эрги ударил остро-пряный запах степи. Он едва успел поднять ноги, как драконоволк прыгнул. Стальные пластины, которыми были обшиты тяжёлые дубовые ворота, скрежетнули по бокам зверя, взвился сноп искр, и перчатка хана Улуса загорелась. Навстречу ринулся холодный ветер, вырвал охваченную огнём перчатку из стиснутых пальцев Эрги и швырнул её в башню. Устилавшая каменный пол солома тут же вспыхнула.

– А-а-а-а! Подпалил! Чтоб тебе околеть, зверюга проклятая! – злобные вопли стражников не умолкали до тех пор, пока ворота не захлопнулись.

Порывы ветра становились всё резче и холоднее. От них перехватывало дыхание, и, чтобы не задохнуться, Эрга уткнулся носом в пропитанную терпким мускусным запахом шерсть мамука. Под кожей, на ощупь напоминавшей ещё не успевший окостенеть панцирь молодой черепахи, твёрдый и гибкий одновременно, перекатывались стальные жгуты мышц. С тех пор как за ними захлопнулись ворота, драконоволк трижды увеличил скорость. Уши Эрги превратились в две бесчувственные ледышки, пальцы совсем окоченели, и он уже боялся вылететь из седла.

Вскоре маячившая на горизонте красная полоса стала шире. Над ней появилась тёмная зубчатая линия – за лесом поднималась стена изрезанных неприступными ущельями скалистых гор. Окутанный красным маревом лес походил на спящего дракона, хозяина Великой Пустыни. Он полыхал внутренним жаром, Эрга даже на расстоянии ощущал исходившее от него тепло. Спящий лес-дракон часто пробуждался – над красной полосой то и дело взвивались огненные змеи. Рождённый магией Одингарда, он мог изрыгать пламя и не подпускал к себе степь, поэтому между ними пролегала выжженная пустошь.