Присмотревшись, Эрга понял, что яркий дневной свет исходил от золотых слитков, из которых был сложен город. Излучавшее свет золото, судя по развалинам, было древним, но блестело так, как, говорят, блестят лишь слёзы недавно выпавшего золотого дождя в Валиссии. Враг или время разрушили город – от крепостной стены осталась только левая часть в виде золотого зубца, подпиравшего свод подземелья. До него было не более пятидесяти шагов. Снаружи зеркально-гладкий, будто отполированный, зубец не имел ни окон, ни дверей, а внутри походил на громадные пчелиные соты. Этажи просторных комнат, заваленных слитками, соединялись между собой полуобвалившимися арками и лестницами. В жилище вела единственная входная арка, высокая и узкая.

Эрга вытянул шею, выискивая уцелевшие здания, и увидел знакомую площадь, мощённую золотыми плитами, с погребёнными под грудами слитков золотыми саркофагами. Площадь служила гигантским кладбищем. Ряды холмов уходили вдаль и обрывались там, где на фоне светлых стен виднелась ломаная золотая линия – остатки крепостной стены.

Подойдя к саркофагу, Эрга смахнул паутину с крышки. Вырезанные на золоте руны – длинные столбцы уродливых знаков были те же, что и на лице жреца.

– Мой Взор сказал мне, что два человека и ворон вошли в Лабиринт, – послышался вдруг дребезжащий старческий голос, такой слабый, что Эрга поначалу подумал, что он ему только показался.

Эрга резко выпрямился. Груда слитков скрывала от него нижнюю часть входной арки, но голос доносился именно оттуда, и ничего не оставалось, как влезть на саркофаг. Эрга обнаружил, что около зубца имеется расчищенное пространство, что-то вроде кладбищенской площади.

У входа в арку на грубо сколоченном дубовом стуле сидел человек. Эрга с трудом узнал в нём жреца. Он был так же закутан в чёрные полотна из грубой холщовой ткани, но в глаза резко бросались страшная худоба и измождённое лицо с синими губами. Рука с длинными синими ногтями опиралась на дубовый посох. Перед жрецом стоял рассохшийся от времени дубовый алтарь, на котором стояла дубовая чаша с какой-то синей жидкостью, похожей на чернила, а вокруг алтаря пустовали ряды дубовых стульев. Он не отрываясь смотрел на Эргу яркими, как звёзды, глазами невероятной синевы.

– Вы должны, потеряв разум, блуждать по туннелям в поисках выхода, но Гонго вас не тронул, – медленно, с трудом выговаривая слова, продолжил человек. – Почему?

– Управитель Одингарда дал нам охранную грамоту – письмо для чёрного жреца Яги. Я его ищу.

– Ты нашёл его. Я – чёрный жрец Яга.

– Управитель сказал, что опасаться нечего – договор между Одингардом и Оргиром смертный и скреплён кровью с обеих сторон.

– Вот над этим алтарём и скрепили, – жрец кивнул на стоявший перед ним деревянный алтарь. – Половина формул белой магии, половина чёрной. А потом вместе выпили Чашу Мира – мы вас больше не трогаем, но и вы нас тоже. Да только считай, что и нет никакого договора! – жрец обвёл рукой кладбище и с горечью добавил: – Все те, кто наполнил чашу своей кровью, давно мертвы. Умерли один за другим. Только мы остались, – он повернул голову в сторону. – Покажись, дух Лабиринта.

Несколько мгновений жрец молча таращился в пустоту. Эрга с беспокойством подумал, что, сидя в полном одиночестве, недолго и свихнуться, но вдруг заметил рядом со стулом парившее в воздухе призрачное существо. Его волосы и одежда развевались, как на сильном ветру, и казалось, что его вот-вот унесёт, хотя в подземелье не ощущалось ни малейшего дуновения. Это было то самое существо из туннеля, но теперь оно как две капли воды походило на Хелу. Лицо и руки призрачного двойника Хелы тоже покрывали «когтистые» руны.