– Чего ты от меня хочешь? – спросил Холден. – Просто скажи, чего тебе надо, а?

– Я не сумасшедший, – продолжал Миллер. – Когда я сойду с ума, меня убьют. Господи, меня убили? – Он шумно втянул в себя воздух. Губы потемнели, кровь под кожей стала черной. Детектив опустил руку на плечо Холдену. Рука была тяжелой. Слишком тяжелой и плотной – словно Миллера переделали, заменив кости железом. – Все пошло прахом. Мы добрались, но там пусто. Все небо пустое.

– Я не понимаю.

Миллер склонился к нему. Дыхание его пахло ацетоном, взгляд был прикован к лицу Холдена, брови умоляюще приподняты: пойми!

– Ты должен мне помочь, – сказал Миллер. Сосудики в белках глаз были почти черными. – Они знают, что я умею искать. Они знают, что ты мне поможешь.

– Ты мертв, – вырвалось у Холдена.

– Все мертвы, – ответил Миллер и убрал руку с плеча Холдена. Озабоченно насупился и отвернулся. – Почти.

Почти.

У Холдена загудел терминал, он достал аппарат из кармана. Наоми спрашивала: «Ты там не провалился?» Холден начал набирать ответ – и бросил, сообразив: он не знает, что сказать.

Миллер заговорил снова, и в голосе было тихое детское изумление.

– Ба! Это случилось! – сказал Миллер.

– Что случилось? – спросил Холден.

Хлопнула дверь соседней кабины, и Миллер пропал. Запах озона и какой-то густой органики, как в корабельной мастерской, остался единственным напоминанием о его визите. Да и тот, возможно, существовал только в воображении Холдена.

Холден постоял немного, выжидая, пока растает во рту меднистый вкус. Выжидая, пока уймется сердцебиение. Когда ему полегчало, умыл лицо холодной водой и вытер мягким полотенцем. Далекий приглушенный гомон из залов взорвался воплями. Кто-то сорвал банк.

Он им не скажет. Наоми, Амосу, Алексу. Они вправе наслаждаться жизнью без вмешательства того, чем стал Миллер. Холден признавал, что желание утаить происходящее – иррационально, но привычка прикрывать друзей оказалась так сильна, что он не слишком сомневался в себе. Чем бы ни был Миллер, Холден встанет между ним и «Роси».

Он рассматривал свое отражение, пока оно не достигло совершенства. Беззаботный подвыпивший капитан благополучного независимого корабля – в отпуске на берегу. Спокоен и счастлив. Холден вернулся в грохочущее казино. На миг показалось, что он окунулся в прошлое. Казино на Эросе. Павильон смерти. Огни горели слишком ярко, звуки разносились слишком громко. Холден протолкался к своему столику и налил себе еще виски. Эту порцию можно немножко растянуть. Насладиться ароматом и веселой ночкой. За спиной кто-то взвизгнул от смеха. Всего лишь от смеха.

Через несколько минут подошла Наоми, выступила из сутолоки и хаоса – безмятежная и женственная. Полупьяная, рвущаяся наружу любовь нахлынула новой волной. Они не один год вместе ходили на «Кентербери», прежде чем Холден понял, что любит ее. Оглядываясь назад, он в каждой ночи, проведенной с другими, видел упущенный шанс дышать одним воздухом с Наоми. Что думала она, он даже не догадывался. Холден подвинулся, освободил ей место.

– Обчистили тебя?

– Алекса, – поправила Наоми. – Обчистили Алекса.

Я свои фишки ему отдала.

– Невиданная щедрость! – ухмыльнулся он.

В темных глазах Наоми мелькнуло сочувствие.

– Опять Миллер объявлялся? – спросила она, склоняясь поближе, чтобы не кричать.

– Мне иногда не по себе делается – уж очень легко ты видишь меня насквозь.

– У тебя все на лбу написано. А Миллер не в первый раз устраивает засаду в уборной. Он не стал вразумительнее?

– Нет, – сказал Холден. – Он словно обращается к неисправной электропроводке. Я даже не всегда уверен, что он меня замечает.