Благодаря советскому урановому проекту, которому требовался специалист по защите от радиации, Тимофеев-Ресовский был через некоторое время разыскан министром А. Завенягиным, отправлен на излечение от пеллагры (большие дозы сильных лекарств привели к отслойке сетчатки – тогда он потерял центральное зрение) и затем в секретный институт.

В 1947-1955 гг. Н.В. Тимофеев-Ресовский руководил биофизическим отделением Лаборатории «Б» в Сунгуле на Урале.

В 1956 году Н.В. Тимофеев-Ресовский в Свердловске, в институте биологии Уральского филиала АН СССР создал лабораторию биофизики. Одновременно он читал лекции на физическом факультете Уральского университета (1955-1964). Докторскую диссертацию Тимофеев-Ресовский защитил в Свердловске только в 1963 г.

В 1964 году был приглашён в г. Обнинск (Калужская область), где в Институте медицинской радиологии Академии медицинских наук СССР организовал и возглавил Отдел общей радиобиологии и генетики.

В 1956-1968 гг. Николай Владимирович организовывал неформальные семинары и летние школы по генетике и теоретической биологии, которые привлекли к генетике и эволюционной теории многих молодых биологов.

В 1968 году по лживому доносу был снят с работы и лишён возможности вести семинары и летние школы. Донос был написан человеком, которого Николай Владимирович считал своим учеником.

С 1970 года вплоть до кончины Тимофеев-Ресовский работал в Институте медико-биологических проблем Министерства здравоохранения СССР. Принимал участие в разработке программы биологических экспериментов на искусственных спутниках Земли, а также в обсуждении и обработке результатов этих экспериментов.

Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский – член многих иностранных академий, скончался в Обнинске, после тяжёлой болезни 28 марта 1981 г.

Тимофеев-Ресовский был посмертно реабилитирован только в 1992 году.

Биография Н.В. Тимофеева-Ресовского была положена в основу документального романа Даниила Гранина «Зубр».

Из Записок Ирины Борисовны

«В октябре 1917 года мне было 8 лет. Я смотрела в окно нашей киевской квартиры по Караваевской, 13 (напротив химических лабораторий университета) на толпы студентов с красными флагами.

С 1918 года отец стал работать в Сортоводно-семенном Управлении Сахаротреста (ССУ) сначала начальником, а потом научным руководителем».

Игорь Борисович Паншин, биолог, генетик:

– Жили мы очень хорошо. Зарплата и положение отца (ленинское увлечение специалистами) были настолько весомыми, что нас «разуплотнили», вернув пятикомнатную квартиру. В доме регулярно устраивались концерты. Отец был одарённым в музыкальном отношении человеком. Одно время он даже собирался стать профессиональным музыкантом. В доме бывал часто Пантелеймон Норцов – тогда ещё восходящая звезда, играл Генрих Нейгауз. Постоянный участник этих вечеров – Наталия Шпиллер, – в будущем народная артистка, солистка Большого театра. Натка приходилась мне каким-то образом и двоюродной сестрой, и чуть ли не троюродной бабушкой – сложные там были переплетения.

Так что жизнь была довольно насыщенной, интересной.

В 1924 году отца направили в Германию и Польшу. Цель – знакомство с организацией сахарной промышленности, селекцией сахарной свеклы. А главным образом – выяснение вопроса относительно концессии по производству свекловичных семян. Сравнив зарубежный опыт с собственными достижениями по селекции семян, Борис Аркадьевич от концессии отказался: сами обойдёмся! А вскоре после возвращения его уволили, а потом и арестовали.

Это был 25-й год, первый арест отца. Любопытная история! Вместе с отцом в эту командировку ездил некто Шнайдер, немец или немецкий подданный. Фирма, опыт которой они отправились изучать, очень была заинтересована в концессии. И, я полагаю, именно это стало причиной доносов Шнайдера на отца в ГПУ. Такого же мнения и его «однодельцы» – высококвалифицированные агрономы Саликов, Грюнер. Их письма хранятся у меня. Вот так начинались дела о вредительстве.