В воздухе отчетливо воняло предательством, смертью и скорбью. Застывшее время можно было резать ножом, но я все равно знал, что безнадежно опаздывал. Возмущение в нитях набирало обороты, а воронка Хаоса закручивалась все сильнее. Скоро Око Бури над Храмом закроется, и тогда волны катастрофически изменений пройдутся по всем Кругам Первозданного, а после и по всем мирам, будь они хоть трижды закрытыми.

Буря не дала мне переместиться прямо к Храму, и теперь я мчался по мрачной долине, так быстро, как только позволяли длинные, мощные лапы аркх’саашат. Ветер завывал все сильнее, а волны все яростнее бились об острые скалы, вдоль которых я бежал наперегонки со временем.

Где-то там умирала моя тсани, моя богиня, мой смысл жизнь. И на этот раз ей не дано будет возродиться, восстать, это Последнее Жертвоприношение, последний и самый надежный способ обеспечить Веер нужной силой.

Несмотря ни на что, она все же уговорила Отца, она сдалась и заставила сдаться и Его. И всему моя вина, это я толкнул ее на Последний Путь. Я взывал к ее совести, к милосердию, и она ответила, но как обычно, в свойственной ей манере – без полумер.

Моя тсани умирала на алтаре по моей вине.

Я ворвался в Храм, когда в его стенах уже раздались первые аккорды Поминального Плача. Прожилки в мраморе пульсировали, бились как самые настоящие кровеносные сосуды, перекачивающее жизнь из сердец моей тсани в алтарь, а из него и в Упорядоченное. Это было так непохоже на обычные Жертвоприношения, когда природа радовалась и восхваляла новый приток силы. Голубые орхидеи распускались лишь для того, чтобы тут же завянуть и опасть пожухлыми бутонами, фиолетовые побеги чахли, отсыхали и осыпались трухой на плиты пола. И все это подтверждало одно – тсани совершает ошибку, а я не успеваю, совсем не успеваю…

Когда я наконец увидел алтарь и мою богиню, весь пол был уже залит ее красной-красной кровью, но она все еще выплескивалась из разрезанного горла, выталкивая последние крупицы жизни из ее тела.

- Тсани!

Мой вой-крик всколыхнул реальность, я упал на колени возле алтаря, но разве что-то имело значение? Ее сердца бились все тише и тише…

Но она вдруг посмотрела на меня и что-то беззвучно прошептала онемевшими губами.

- Что, моя тсани, что ты хочешь сказать?!

Как я не пытался разобрать ее шепот, мне этого так и не удалось, а потом ее глаза полностью закрылись. Разрываемый горем я склонился над ней, вбирая ее последнее дыхание, пусть хоть малая частичка ее духа останется со мной.

Я плакал, долго плакал стоя на коленях перед черным алтарем. Кричал, порывался придушить Аллос, что собственной рукой оборвала жизнь моей богини. Паучиха не сопротивлялась, не пыталась закрыться, молча сносила мои оскорбления. Вместо со мной выли и рыдали еще две сестры-по-Дому, последние, что оставались из Пробужденных. Трое Реш, что были созданы самим Хаосом, и я, Самосотворенная Аватара, Тот-что-прошел-по-Пути.

Что толку от этого? В чем смысл?!

Последний отчаянный вопрос я выкрикнул вслух и Аллос впервые ответила:

- Смысл в Возрождении. Даже Пожиратель Душ не способен усыпить ее на всю оставшуюся вечность. Она согласилась отдать жизнь за Возрождение нашего Дома. Придет время, и Реш вернут свой долг – и ей, и всему Первозданному.

Я вскинулся, посмотрел на сгорбившуюся Аллос и впервые осознал, что она любила Ваэль ничуть не меньше, чем я. Иначе, но не меньше.

Поднявшись с колен, я посмотрел на самую старую хаоситку из ныне живущих:

- Ты уверена, что она Возродится?

- Да, она всегда возвращается, так будет и в этот раз. Только…

- Только? – поторопил ее я.