Мрланк отдыхал дома, в Шаркките. Ну и что же, что война – у него жена беременная. Он готов был бесконечно виться вокруг счастливой Айцтраны и от полноты чувств шпынять кетреййи, болтающихся у нее под рукой, но его вызвонил Ртхинн Фййк.

– Адмирал Мрланк, вам следует явиться в Генхсх. Ожидается прибытие капитана Ткаченко с Земли. Он какое-то время – надеюсь, не очень короткое – будет служить в нашем флоте. Введите его в курс дела, дайте в подчинение линкор, поставьте задачу… Ну, вы сами знаете, что делать.

Факт прибытия земного капитана вызвал у Мрланка лишь легкое любопытство. Наверняка какая-нибудь помощь кадрами в рамках союзного договора. Прибудет, и хорошо. Выключив коммуникатор, он еще немного поворковал с Айцтраной, выспался как следует, а с утра, распрощавшись с женой и погрозив пальцем блондину в годах – мол, смотри у меня, не оставляй ее! – отправился в Генхсх.

Он хотел было остановиться в гостинице, но потом передумал. Не снимать же апартаменты с кабинетом, а в обычном номере принимать незнакомого капитана неловко. Обстановка должна быть деловой, и борт линкора подойдет для этого лучше всего. Где, как не на корабле, выяснять, что из себя представляет капитан?

В его каюте на краешке кровати сидела Эст Унтли. Листала какой-то комикс, оставшийся от Эйззы. Кетреййи любят брошюрки с яркими картинками. От звука его шагов гъдеанка вздрогнула, и мечтательное выражение на ее лице сменилось затравленным. Он заглянул в комикс. Ясное дело, история о любви. Он перелистнул несколько страниц, ткнул в одну из картинок, где влюбленные воссоединились после долгих скитаний.

– Ложись вот так.

– Да, господин Мрланк, – промямлила гъдеанка и стала мучительно медленно выпутываться из своих юбок.

– Живее! – прикрикнул он. Женщина задрожала, выронив юбку.

Мрланк выругался под нос, стащил с нее оставшиеся юбки одним движением. Ткань треснула и порвалась, но ему было наплевать. Захочет – зашьет, а нет – пусть без этой тряпки ходит, проклятых юбок еще десяток. Не иначе, чтобы сложнее было раздеваться. Он кинул гъдеанку на кровать, проклиная тот день и час, когда расстался с Эйззой.

В Байк-паркинге Хайнрих вспомнил о выключенном телефоне. Чертыхнулся, нажал кнопку. Вывалилась уйма пропущенных звонков. В основном от мамы, несколько от папы, один – от Максимилиансена. Интереса ради он позвонил главнокомандующему.

– Где вы шляетесь, а? – проворчал старик. – Дозвониться невозможно!

– Я был с дамой, – невозмутимо пояснил Хайнрих.

Дед скрипнул зубами и приказал:

– Зайдите за своим орденом.

– Каким еще орденом?

– Каким-каким, золотым! – сварливо огрызнулся главнокомандующий. – Салима утверждает, что вы его заслужили. Уж не знаю, чем!

Вроде воздействие дьявола закончилось, а Максимилиансен так и остался склочным, придирчивым и предвзятым. Это не дьявол, это характер, помноженный на старческий маразм.

– Вероятно, тем, что сохранил корабль в мересанском апокалипсисе, – предположил Хайнрих. – А вы думали, я просто хорошо куннилингус делаю?

Ларс взорвался от негодования, и Хайнрих сбросил звонок. Не хватало еще выслушивать от старого брюзги то, чего он и от родителей слышать не желает.

Он вспомнил о родителях, и ему стало неудобно. Они звонят, а он недоступен, словно и не на Земле. Он набрал мамин номер.

– Хайни, это ты?

– Мам, прости. Телефон разрядился, – у него недостало духу сказать правду. – У вас все хорошо?

– Плохо! – в голосе прорезались капризные нотки. – Мы соскучились по тебе, Хайни. Приезжай!

– Мам, у меня служба. Я сегодня улетаю с Земли.

– Почему ты не приехал? Где ты был все это время?