Лифт остановился на самом нижнем подвальном этаже. Сюда пускали не всякого, поэтому Фельдман приложил ладонь к панели идентификатора. Двери лифта тут же открылись.

– Тебе надо зайти в двадцать пятый кабинет, чтобы твои отпечатки внесли в память. Сделай это завтра же с утра. Я их предупрежу.

– Хорошо, – отозвался Ким, все внимание которого было приковано к открывшейся ему панораме.

Как оказалось, нижние этажи были просто вырублены в скальной породе. Сначала Ким решил, что здесь будет на редкость мрачно и уныло, но быстро понял, что ошибся. Яркий свет, хорошая отделка, на полу ковровые дорожки – о том, что помещения вырублены в скале, говорили лишь сводчатые потолки да не всегда геометрически ровное расположение стен.

Ким шел следом за Фельдманом, думая о том, что здесь не так уж и страшно, когда где-то поблизости раздался жуткий крик. Или не крик даже, это был безумный вой терзаемого заживо существа. Ким вздрогнул, его лицо мгновенно покрылось испариной.

Фельдман взглянул на побледневшего Кима и усмехнулся. – Не робей, Ким, все в порядке. Это Голан работает.

Ким не нашелся, что ответить, ему вдруг захотелось повернуться и бежать назад, к лифту. Но мысль о том, что Фельдман посчитает его трусом, заставила подавить страх и идти дальше.

Далеко идти не пришлось. Метров через десять коридор повернул налево, взору Кима открылась большая светлая комната, облицованная белым кафелем.

В комнате находились три человека. Первый, в форме капитана, сидел на стуле, закинув ногу на ногу. Второй, раздетый догола, был привязан к большому металлическому столу, крик этого человека и слышал Ким. Но примечательнее всех был третий…

Среднего роста, слегка лысоватый, в темном рабочем халате с закатанными рукавами и фартуке, он не спеша перебирал инструменты в низком металлическом лотке. Его серые глаза были затянуты туманной дымкой, в них не было никакого выражения. По крайней мере, именно так показалось Киму.

Судя по всему, это и был знаменитый Голан. Его длинные узловатые пальцы любовно касались полированной стали – казалось, тихий металлический лязг, издаваемый страшными орудиями пыток, доставлял ему удовольствие.

– Ну и как? – спросил Фельдман, подходя к офицеру. – Да, Ким, знакомься. – Он повернулся к Киму. – Это Терри, теперь мы будем работать вместе. А это Голан, наша знаменитость…

Терри, не вставая с места, пожал Киму руку. Что касается Голана, то тот просто взглянул на Кима, как бы приняв к сведению его появление, и снова углубился в работу.

– Ну и что он, молчит? – Фельдман снова взглянул на Терри.

– Пока упирается, но мы с ним только начали. А двое ничего, раскололись. Один, наверное, сдохнет, со вторым потом еще поработаем.

– В лазарет их отправил?

– Да, пусть оклемаются. А этот молчит, падаль… – Терри взглянул на часы. – Домой уже пора.

– Ну так оставь его до завтра, пусть подумает.

– Да я говорил, Голан не хочет.

Фельдман повернулся к Голану, тот в это время выбрал из своего инструментария длинную толстую иглу, примерился и стал медленно вводить ее в тело пленника.

Ким сглотнул подступивший к горлу комок. Хотел отвернуться – и не смог. С трепетом смотрел он за тем, как стальная игла медленно вползает под ключицу привязанного к столу человека.

Человек не кричал – стиснув зубы, терпел из последних сил. Его лицо покрылось потом, тело дрожало от невыносимой боли. Введя иглу, Голан с легкой улыбкой стал покачивать ее из стороны в сторону, пленник заскрипел зубами.

– Это только начало, – произнес Голан, нагнувшись к лежавшему перед ним человеку. – Тебе будет очень больно. То, что ты чувствуешь сейчас, ничто по сравнению с тем, что будет. Расскажи нам все, что ты знаешь, и я уйду. Пожалей своё тело.