Он лежал и смотрел на бревенчатую стену дома. Интересные люди. Добрые. И явно небогатые. Да и о каком богатстве можно говорить в этом лесу? Но ведь живут, и не скажешь по ним, что недовольны своей жизнью. Примитивно живут? Может быть. Но неужели хуже, чем в его богом проклятом мегаполисе?

Проснулся он ещё затемно – может быть, потому, что лег очень рано. Хозяева спали, Ким слышал похрапывание деда и тихое, едва заметное дыхание Полины. Не желая будить хозяев, просто лежал, глядя в темный потолок, потом незаметно для себя снова уснул.

Открыв глаза во второй раз, понял, что уже утро. В доме никого не было, рядом на стуле лежала его одежда, тщательно выстиранная и зачиненная. Рядом стояли кожаные башмаки – явно для него. Ким оделся, обул башмаки, они были смазаны для непромокаемости каким-то жиром. Обувь пришлась почти впору. Завязав допотопные шнурки, Ким вышел во двор.

Дождь кончился, но было очень сыро. Полины он не увидел, зато дед сидел на скамейке под навесом и неторопливо потягивал трубку. Увидев Кима, вынул трубку изо рта.

– Проснулся? Садись, поболтаем… – Дед хлопнул ладонью по скамейке.

– Спасибо… – Ким сел. – Я хотел поблагодарить вас. Вы спасли мне жизнь.

– Об этом не думай… – Дед махнул рукой. – Не ты первый, не ты последний. Вопрос в том, что тебе делать дальше.

– Не знаю, – ответил Ким. – Домой мне нельзя, там меня ищут. За убийство, – последние слова он добавил нехотя. Но понимал, что не имеет права ничего скрывать от этих людей. – А здесь меня приняли за шпиона и обвинили в организации покушения на Седрика.

– Я знаю, – кивнул дед. – Мне рассказывали о тебе.

– Вы не можете знать всего, – возразил Ким. – И не знаете, кто я, кем я был и чем занимался.

– Ты был Исполнителем, потом тебя перевели в Отдел Дознаний, откуда ты и сбежал.

Ким молчал. Итак, они и в самом деле всё знают. Не ясно, откуда, но знают. Ему стало стыдно, он подумал о том, что не имеет права даже сидеть рядом с этими людьми.

– Но если вы всё обо мне знаете, – тихо произнес он, – то почему спасли? Я не заслужил этого.

– Может быть. Но ты хотя бы осознал свои ошибки. Многим не дано и этого.

– И что мне теперь делать? – спросил Ким.

– Это решать тебе.

Ким задумался, потом взглянул на деда. – Я могу остаться здесь? В смысле, не у вас, а вообще на Горгате?

– Нет, – покачал головой дед. – Если Седрик о тебе узнает, пострадают наши люди.

– Да, я понял. – Ким уныло кивнул. – Я не подумал об этом. Тогда помогите мне уехать.

– Куда?

– Не знаю. Домой.

– Но ведь тебя там ищут. И найдут, это лишь вопрос времени.

– Но что мне ещё остается? – Ким пожал плечами. – Мне действительно негде спрятаться.

– Да, но почему ты решил прятаться? Ты больше не хочешь бороться за свою жизнь?

– У меня это не слишком получается.

– Но ты до сих пор жив.

– Я не это имел в виду. – Ким устало вздохнул. – Там, где я, всегда кто-то гибнет. Я устал от смерти.

Дед не ответил, он молча курил, поглядывая на лес. Молчал и Ким.

– Я так и не спросил у вас, кто вы, – нарушил затянувшееся молчание Ким. – Не знаю, за кого вы – за Императора, за Седрика?

– А что, надо обязательно быть за кого-то? – усмехнулся дед.

– Не знаю. – Ким пожал плечами. – Но обычно приходится делать выбор.

– А за кого сейчас ты? – дед посмотрел на Кима.

– Сейчас? Даже не знаю. Ни за кого.

– Вот так и мы. Живем, растим детей. Всё очень просто.

Ким задумался. То, что можно просто жить, как-то не укладывалось у него в голове.

– Разве это возможно? – спросил он. – Нельзя уйти от того, что тебя окружает, нельзя не замечать этого.

– И это так, – согласился дед. – Просто можно жить по тем правилам, что тебе устанавливают другие – скажем, Седрик или Империя. А можно жить по своим правилам, так, как считаешь нужным ты сам. Никто не вправе распоряжаться твоей жизнью.