– Беру, – ответил он, глядя Рою в глаза. Этот тип тоже оказался не так уж прост.

– Деньги. – Рой постучал по столу монеткой.

– Сначала документы. Я должен видеть, что покупаю.

Рой поджал губы, затем нехотя полез за пазуху. Достав документы, бросил их на стол.

Ким взял карточку, внимательно рассмотрел. Бланк настоящий, это он определил сразу – их когда-то этому учили. Фотография его. Печати и подписи тоже вроде настоящие. По крайней мере, сделаны очень хорошо. Итак, теперь он Эдуард Свиглер, двадцать четыре года, подданный Империи. Неплохо. Разве что слишком дорого.

Но выбирать не приходилось. В конце концов, жизнь стоит дороже.

– Хорошо, – сунув документы в карман, Ким достал деньги. – Здесь две тысячи. – Он протянул деньги Рою. Потом полез во внутренний карман, достал тонкую стопку тысячных купюр и отсчитал еще две. Протянув их Рою, успел заметить, как загорелись его глаза. Плохо, что пришлось показать ему деньги. Но по-другому не получалось.

– В расчете? – Ким взглянул на собеседника.

– Да… – собрав деньги, Рой спрятал их в карман. – Может, еще что надо?

– В другой раз… – Ким встал и быстро вышел из зала.

Впервые за последние дни он смог по-человечески выспаться. И хотя номер был достаточно скромным – приходилось экономить – Ким был рад и этому. Сняв номер, он этим впервые проверил документы. Всё прошло нормально.

Тем не менее, особой радости на душе почему-то не было, да и сон не шел. Лежа в темноте, Ким задумчиво смотрел в потолок. Да, он ушел от Чалми, распрощался со своей прошлой жизнью. Нет больше Кима Ремезова, теперь он Эдуард Свиглер. Непривычное имя, чужое. Но привыкнуть можно ко всему. Или почти ко всему.

Вопрос в том, что ему делать дальше. Как жить, чем заниматься. Грабить богатых идиотов? Увольте, с него и одного раза хватит. Не мог он тогда поступить по-другому.

Путь в армию заказан, при поступлении обязательно снимут отпечатки пальцев. Сравнят с картотекой, и ему конец. Другими словами, любая государственная служба ему противопоказана.

Плохо. Очень плохо. И хуже всего то, что нет желания бороться. Да, он спасал свою жизнь. И сейчас, выбравшись из всех передряг, было бы глупо сдаться просто так. Но что делать, если в душе пустота? Зачем жить, к чему стремиться? Раньше было проще – была работа, были какие-то идеалы. Верил в то, что делает нужное дело. А теперь? Если Рик оказался сволочью, если сволочью оказался Чалми? Кому верить, к чему стремиться? Ведь не может человек жить просто так, как растение – без дум, без мыслей.

Плохой мир. Жестокий. Человек человеку – волк. И дружбы не существует. И любви. Всё продается, все покупается. Вопрос лишь в цене.

Но ведь не должно так быть. Не должно. И ведь не все с этим согласны. Ведь сам не раз видел таких людей. Видел – там, в той последней камере. Где пахло опилками и антисептиком. Сколько их на его счету? Десятки, сотни? Как он мог…

Как он мог… – осознание того, какой чудовищной была его работа, захлестнуло Кима. Да, вроде бы что-то ее оправдывало. Были какие-то слова о гуманности, о милосердии. Но какая же это была чушь… Глупо говорить о милосердии, стреляя человеку в затылок.

Но почему так получилось? Кто виноват в этом? Чалми? Может быть. Говорят, он третий человек в Империи – после Императора и наследного принца. А может, и второй. То есть виновата система? Виновата Империя, подмявшая под себя почти два десятка миров?

Седрик. Принц Седрик, это имя всплыло в сознании Кима совершенно неожиданно. Что он о нем слышал? Глава повстанцев, единственный, кто по-настоящему противостоит Императору. Седрик объединил четыре планеты, теперь это так называемые Свободные миры. У него есть свой флот, хотя и не слишком большой, своя армия. И вот уже восемь лет Империя ничего не может с ним сделать. Пробовали, но захлебнулись кровью и отступили.