Мэйсон, словно побитая собака, следил за ним больными покрасневшими глазами, затаив дыхание и, кажется, даже не решаясь пошевелиться. Кейр от души пнул облезлый кактус-торшер в углу и вдруг криво ухмыльнулся, сцепляя руки на пояснице.

– А в общем-то знаешь, младенчик, это ведь даже неплохо, что Бугор с остальными могут на тебя сейчас полюбоваться, – раздумчиво протянул он, глядя Мэйсону в глаза. – Они, в отличие от тебя, всегда помнят, на кого работают, ага? А теперь имеют перед глазами ещё и отличный пример того, что бывает, когда всякие сопливые малявки вроде тебя пытаются игнорировать своего босса и вякать ему, что он здесь, мол, не самая важная птица…

Страдальчески ввалившиеся щёки Мэйсона запылали как у ботаника, которого старшеклассники заставляют спустить штаны и показать «луну» школьной учительнице.

– Я не хотел, правда, всё было не так… – в глазах у него стояли слёзы. – Просто Вильфрид, он… то есть, я сначала думал, что он…

– Ах ты, оказывается, ещё и думать умеешь, морда твоя обезьянья? Ну и чем ты тогда думал, когда добровольно шёл под, мать его, чужое покровительство? – перебил его Кейр.

– Умоляю, босс… – пацан сделал пару шагов вперёд и внезапно грохнулся перед ним на колени, царапая скрюченными пальцами жёсткий серый палас. – Пожалуйста…

– Отвечай на вопрос, когда тебя старший спрашивает. Чем. Ты. Думал. А?!

– Он… он пообещал, что, если я сделаю это, то мама вернётся живой с операции…

Кейр невольно вздрогнул.

Ну хотя, чему тут удивляться. Такие штучки всегда были вполне себе в духе обоих тэнгу.

– Не обманул хоть? – негромко спросил он после паузы.

– Нет…

Кейр опёрся руками о край кухонной раковины и некоторое время стоял неподвижно, недовольно разглядывая червячков зимнего дождя на оконном стекле. Пожарные лестницы во дворе напоминали в тусклом свете из окошек соседнего флигеля полуобгрызенные скелеты каких-то страшненьких цитадельных тварей. Пыльные жалюзи слабо покачивались от ледяного уличного сквозняка, и Кейр увидел в отражении, как всё ещё стоящий на коленях Мэйсон зябко обхватывает себя руками, опять начиная дрожать.

– Поднимайся, – бросил ему Кейр, со скрипом опуская раму. – Мне на хрен не сдалась здесь вся вот эта вот твоя… театральная самодеятельность.

– Прости… я уже просто совсем ничего не соображаю…

– А у вас, смертных, вообще по жизни проблемы с соображалкой, – мрачно проворчал Кейр, оборачиваясь.

Потом он зашёл в спальню, в кои веки умудрившись не запнуться о валявшиеся около самой двери гантели, и вытащил из похожей на маленький сундук прикроватной тумбочки полупустую бутылку виски.

– На, выпей, – хмуро сказал Кейр, ногой закрывая за собой дверь, и протянул Мэйсону снятый с полки над раковиной тяжёлый квадратный стакан. – И сядь уже, наконец, чёрт тя дери…

Пацан опрокинул в себя спиртное залпом – слышно было, как его зубы мелко стучат о толстое стекло, – мучительно заперхал, встал и, словно заводная кукла, покорно опустился на продавленный диванчик в центре гостиной, утирая кулаком распухший нос.

Кейр присел рядом, со стуком поставил бутылку на обшарпанный журнальный столик и глубоко вздохнул:

– Как звучала твоя клятва?

– Быть рядом всегда, когда того пожелаешь, добровольно и без принуждения, слушаться и поддерживать, – заученно, как робот, произнёс Мэйсон.

– «Поддерживать тебя» или «поддерживать твои силы»?..

– Твои силы…

Бесполезняк. Ноль вариантов. А с чего бы Вильфу, спрашивается, оставлять ему варианты…

– Тут ничего не поделаешь, приятель. Твои силы и кровь теперь навсегда принадлежат твоему покровителю.

– Я ведь не знал… я ничего этого не знал… я думал, что он… что мне… что он может… – голос Мэйсона всё-таки сорвался, и он вдруг тихонько по-щенячьи заскулил, судорожно смахивая со щёк катящиеся слёзы, а потом обхватил голову руками и начал мерно раскачиваться из стороны в сторону, словно китайский болванчик. – Пожалуйста. Пожалуйста, босс. Я больше не выдержу. Это почти каждый день… я не могу больше спать… пожалуйста… Я… я руки на себя наложу…