Только вот какая странность – по мере приближения к особняку, улыбка девушки проглядывалась всё чётче и выглядела она как-то странно и наигранно, словно её кто-то её приделал, не задействовав мышцы лица. Но для Патрика эта картина уже не смотрелась столь странно, наигранно и загадочно. Напарник был не сильно сообразительным, однако, где-то в душе он всё понимал, возможно интуиция нашёптывала ему, потому, Патрик заранее не питал надежду на лучший исход.

Кожа девушки также не отличалась живостью, больше походя на призрачную оболочку.

Не без удивления полицейские обнаружили открытую заднюю дверь. Они тихо вошли в здание и попали в большую комнату с двумя лестницами, ведущими на второй этаж.

– Не отставай от меня, – шёпотом приказал сержант, направившись вверх по лестнице с позолоченными перилами. Их шаги приглушал бархатный красный ковёр. По пути наверх полицейских встречали взгляды гипсовых скульптур, смотрящих на них так, будто они просят милостыню. Они молчаливо взирали, ожидая помощи от служителей закона. На некоторых из них виднелись кровавые отпечатки рук.

И вот, когда наконец стражи порядка поднялись на второй этаж, увидели рядом с окном девушку, всё так же стоящую лицом к окну и смотрящую куда-то вдаль. Она была беспомощна, молчалива и бледна, как утопленник.

После беглого осмотра Рикорд позвал девушку.

– Мэм?

Тело её не двигалось. Рука всё так же лежала на стекле, будто приветствуя всех входящих.

– Сержант, похоже мы и тут опоздали, – поспешил предположить Патрик, ожидая дальнейших указаний от своего наставника, который стоял в трёх метрах от него.

– Мать его, Патрик, да что здесь происходит! – тихо выругался Рикорд, опуская от безысходности пистолет. Только сейчас до него дошло, что плач девочки стих. В особняке воцарилась гробовая тишина, леденящая душу. – Слышишь? Всё затихло.

Патрик слегка задумался, хотя, данное действие было не свойственно ему. Этот человек был заложником чужого мнения и зачастую не утруждал себя мозговой деятельностью, ожидая первого шага от других.

– Криков не было, – после недолгого молчания подметил он. – Вряд ли ему удалось найти её. Предположу, что убийца успел выбить дверь в комнату девочки и теперь разыскивает бедняжку. У нас ещё должно быть время до того, как прятки закончатся.

Рик подошёл к девушке, параллельно слушая Патрика.

Как только он приблизился на расстояние вытянутой руки, то тут же скривился от отвращения.

– Эта тварь прибила её тело к стеклу гвоздями, – объяснил своё отвращение сержант, смотря на окровавленные руки жертвы, из которых торчали по семь-девять гвоздей.

С правой стороны, в конце длинного коридора, послышался скрежет вперемешку с шуршанием, затем, из дальней комнаты донёсся звонкий звук бьющегося хрусталя, а за ним упал какой-то пластиковый предмет.

– Они там! – указал Патрик, прижавшись спиной к стене. Он покрепче сжал служебный пистолет и тяжело вздохнул, ожидая скорой стычки. Ему очень не хотелось применять оружие, но на кону была жизнь ребёнка, поэтому, тут моральные принципы могут уйти на задний план. Да и к тому же, подстрелить жестокого убийцу – дело благое.

Рик мигом подбежал к напарнику, мельком окинул глазами коридор, затем пошёл вперёд, держа наготове пистоле. Полицейских сопровождали усталые, порой весёлые, а иногда и хмурые лица, запечатлённые на больших картинах, сидящих в позолоченных рамках.

Местами на белых стенах виднелась кровь. На красном ковре проглядывались следы сапог. Скорее всего они принадлежали мужчине, остальных подробностей сержант не знал, да и не пытался вызнать, ведь сейчас его голова была забита только одним – спасти ребёнка любой ценой.