– Наверное, – Хенрика пожала плечами. – Жаль, что в последнее время это удается мне с трудом.

– Не верю. Ты… признайся, ты служишь Богу. – Бартлид приблизился к врачевательнице. В его глазах читалась благодарность, однако в то же время девушка находила в них толику безумия.

– Ты смущаешь меня, Бартлид, – Хенрика отступила назад. – Смотришь на меня, словно я какая-то диковинка.

– Прости! Я всего лишь… ну… знаешь, я так благодарен тебе. Вся моя семья благодарит тебя за мое спасение. Ты подарила мне второй шанс. Это не пустые слова.

Хенрика ощутила важность своего призвания. Нет, никакая синяя кровь, никакая грубость Видара и обман виктигта не выкорчуют из нее любовь к врачеванию. Слова Бартлида были будто живительный бальзам, и Хенрика ощутила его силу на себе.

– Спасибо тебе, Бартлид, – с чувством сказала Хенрика. – Я…

Но не успела она договорить, как услышала голос Авалоны:

– Сестра, сестра!

Авалона неслась по лагерю с мешком в руке. Ее щеки и нос покраснели от холода, но, казалась, девушка этого вовсе не замечала.

Хенрика сперва окинула взглядом содержимое мешка, и лишь затем посмотрела на сестру. Та явно обижалась на нее. Впрочем, дулась девушка недолго, – ее вниманием всецело завладел Бартлид.

– Мое почтение! – улыбаясь, обратилась к нему Авалона. Она не сводила глаз с его белых волос.

– Доброго тебе дня, – ответил Бартлид.

– Вы одерт? Настоящий? А можно вас потрогать?

– Авалона! – Хенрика смутилась.

Бартлид рассмеялся. Неожиданно он возгордился собственным происхождением.

– Я не шучу. Я никогда еще так близко не видела одертов.

– Это правда, – подтвердила Хенрика, видя замешательство Бартлида.

– Ладно, трогать я вас не буду, а то еще жениться на мне придется, – захихикала Авалона. – Спасибо вам, господин одерт, за наше спасение.

– Как тебя зовут? – поинтересовался Бартлид.

– Авалона Ухтред, а вас?

– Бартлид Ридх.

– Извини, Бартлид, но нам пора. – Хенрика решительно взяла сестру за руку.

– Конечно, конечно… Приятно познакомиться, госпожа Авалона и госпожа Хенрика. До свидания.

Хенрика и Авалона распрощались с одертом и направились в глубь лагеря. Последняя разглядывала двухметровых блондинов, попадавшихся им на пути, едва не сворачивая шею. В черных дубленках и с длинными бородами, они казались ей гигантами. Ей доводилось лишь слышать о благородных избавителях, об их силе, тяжелых мечах, острых топорах. А тут их сотни и всех можно рассмотреть!

– Это неприлично, – дернула Хенрика за руку Авалону. – Ты все принесла?

– Да, по твоему списку. Не без проволочек, конечно… – Взгляд Авалоны потускнел.

Они вошли в палаточный госпиталь. Авалона принялась осматриваться. Восхищение кригарцами захлестывало ее.

– Они не кажутся больными, а совсем наоборот – здоровыми, – прошептала девушка.

– На то и расчет. Мы напоили их столькими отварами ради эксперимента… Так что случилось дома?

– Хенрика, в какой же ты скверной семье родилась, – тихо сказала Авалона и рассказала ей обо всем, что произошло в Уиптер-холле.

Раздосадованная, Хенрика присела на скамейку. Казалось бы, стоило за столько лет привыкнуть к вечному хаосу, что творился в родном доме, но она не могла. Пожалуй, пьянство мамы и вражда Гапы с ней – болезни, которые она не в силах исцелить.

– Ну, бабушка Гапа без упреков – как капризный ребенок без пирога, – грустно произнесла Хенрика.

– Я сочувствую, что тебе приходится…

Авалоне не удалось закончить свою мысль – ее прервал вопль одного из одертов, который переполошил весь палаточный госпиталь. Другие вскочили с тюфяков и окружили кричащего. Когда Хенрика, расталкивая здоровенных мужчин на своем пути, насилу пробралась к больному, то увидела то же, что и раньше: капли синей крови на порезе.