Авалона впервые стала свидетельницей скандала между Астрид и Гапой. Раньше ей доводилось лишь слышать об этих чудовищных разборках от Хенрики. Сестра делилась с ней переживаниями: она не знала, как примирить двух близких людей.

Астрид, ворча, медленно поднималась с пола. Ее слегка покачивало, поэтому она поспешно опустилась на стул и поправила светлые волосы.

– Дом безумцев, – покачала головой Авалона.

– Старуха спалит нас, – произнесла Астрид. Ее зеленые глаза тускло блеснули на бледном лице. Те же глаза были и у ее сына, Винсальда, но имели куда более яркий цвет. – Она нашлет на нас Возмездие своей злобой.

– Она такая из-за тебя. Астрид, когда ты только кончишь пить столько виски?

– Прикуси язык. Я помню тебя маленькой! И тогда манеры у тебя были получше, чем сейчас.

– Я тебя тоже помню, и ты вечно не просыхала. Как и теперь.

– Ох, Авалона, как ты похожа на Альму! Вы будто новорожденные лисицы – слепые.

– Зато ты прозрела после виски, да?

– Альма выросла в хищницу с острыми зубами и больно укусила меня.

– Какая чушь. Мама – чудесная женщина. А ты жалкая бражница, ищущая причину, чтобы оправдать свое пьянство.

– Пошла ты. Пошла ты и твоя мать! – закричала Астрид и, уткнувшись в ладони, зарыдала.

Авалона рассердилась на Астрид, но решила, что не станет отвечать ей в таком же тоне. Отец учил ее быть вежливой даже с наглецами.

Девушка молча заколола декоративным зажимом край подожженной шторы, разложила столовые приборы на места и поднялась на второй этаж. Все было тихо: вероятно, Гапа прилегла отдохнуть. Авалона вошла в сестринскую комнату, где витал приятный аромат трав, и подошла к большому шкафу из орехового дерева со множеством подписанных ящичков, в которых хранились ингредиенты для мазей и отваров. Авалона собирала нужные и складывала в пустой мешочек.

Девушка услышала, как скрипнули половицы, – это Гапа заглянула в комнату внучки. Но Авалона не обернулась и продолжила наполнять мешок, желая побыстрее покончить с этим делом.

– Брысь отсюда! – неожиданно закричала старуха. – Это мой дом!

– Оставьте меня, бабушка! Хенрика попросила собрать ей кое-какие травы.

– Не бреши мне. Я сказала – пошла вон! – Гапа замахнулась кулаком на Авалону. – Чтоб тебя вши заели, прохиндейка!

Авалоне путь к спасению преграждала старуха, которая неумолимо надвигалась на нее, словно скала. Единственный выход, который видела девушка, – перемахнуть через кровать. Что она и сделала – лишь подол платья мелькнул в дверном проеме.

Хенрика скрупулезно складывала чистую одежду в сундук. Это занятие ее успокаивало, но вопросы об оборотне по-прежнему не выходили из головы. Почему Эйл обернулся в животное? Откуда появилась синяя кровь?

Ответов не было. Внутренний голос молчал.

Закрыв сундук, Хенрика вышла из своей палатки. Врачевание теперь не приносило ей того удовольствия, что прежде. Одерты оказались подлыми созданиями, они врали и требовали больше, чем заслуживали. Лучшее, что она могла бы сейчас для себя сделать, – вернуть кольцо с обещанием и покинуть лагерь. Но она не обладала наглостью виктигта и не представляла, как ей заставить его отказаться от колечка.

Внезапно девушку кто-то окликнул. Хенрика будто очнулась ото сна и заметила неподалеку незнакомого одерта, который разглядывал ее с восхищением и немалой долей преклонения.

– Здравствуй. Я Бартлид, – представился он. – Ты спасла меня, помнишь?

– Здравствуй. Да, – ответила Хенрика.

– Я… – Бартлид осекся. Его губы двигались, но слов было не слышно.

– Ты болен?

– Нет. Ты спасла меня, понимаешь? Спасла.

– Да, я зашила твою рану.

– Для тебя это обычное дело, так ведь? Ну, спасать людей.