Саша настораживается, подлезает ко мне, я приобнимаю ее, стараясь не глазеть на бывшего, и, как назло, он подходит к нам в первую очередь. Залетает прямо в палату, как властелин мира, широко шагая, а за ним еще целая бригада медиков.

— Александра Салиева, четыре с половиной года, аритмия, шумы в сердце. Обследования прошли?

Ой, это мне, я почему-то засмотрелась на Олега, на его синие глаза, в которых когда-то тонула без спасательного круга.

— Еще нет, Олег Евгеньевич, – бубню и отворачиваюсь, мне прямо больно, когда он рядом.

— Как тебе в палате, Александра? Нравится? – спрашивает какой-то другой врач, обращаясь к моей малышке, а она, голодная и недовольная еще с утра, только сильнее надувает губы.

— Нет! Не нравится! – выпаливает, а мне стыдно почему-то становится. Все же нас взяли на диагностику без всяких очередей.

— Ух, какой ежик! – улыбаются врачи, а я, кажется, краснею до самых кончиков волос. Обычно Саша тихая, а тут, наверное, перенервничала с этой больницей.

— Извините. Она сегодня не в духе. Все хорошо, все нравится.

Пытаюсь выдавить из себя улыбку, Холодов недовольно поджимает губы, и врачи идут к другому пациенту. Мне же хочется взять что-то потяжелее и хорошенько так долбануть бывшего мужа. Вот как я соскучилась по нему, невероятно просто!

Следующие полдня я хожу с Сашей по кабинетам, ей делают УЗИ сердца и еще множество каких-то исследований, потому у меня собирается огромная куча бумаг. На следующее утро нам надо сдать анализы крови, и вот тут начинается ад, потому что моя Саша боится всего этого и буквально не дает к себе подступиться.

— Ма-ма! Мама, я не хочу!

— Потерпи, малыш. Ну пожалуйста… Чуть-чуть надо взять твоей крови.

— Нет! Я не дам и чуть-чуть! Не хочу я!

Все бы ничего, Саша в какой-то момент успокаивается, да вот только нам попадается такая медсестра в манипуляционном кабинете, которая не может взять кровь.

Буквально не способна попасть ребенку в вену. Пробует уже пятый раз, тыкает этой чертовой иголкой Саше в ручку, словно это подушечка для иголок, пыхтит и чертыхается.

— Ну позовите другую медсестру, не надо мучить ребенка!

— Учить меня только не надо! Я профессионал!

— Мама!

— Чш... все хорошо, малыш.

Я теряюсь, не знаю, что мне делать. Там этих анализов целый список, словно специально Холодов столько написал, чтобы вымучить нас обеих.

— А-а-а-ай!

Очередная попытка, и я с ужасом вижу, как у Саши уже огромных размеров синяк проступает на руке, и моя девочка взрывается криком:

— БО-О-ЛЬНО!

Саша начинает плакать, и я не выдерживаю, беру ее на руки, отхожу от этой ведьмы в белом халате, и как раз в этот момент распахнется дверь. Холодов собственной персоной, в явно отутюженном белоснежном халате нараспашку. Под ним синий медицинский костюм, белые больничные мокасины. Волосы назад уложены – как всегда, дьявольски неотразим.

— Что здесь происходит?

— Ой, Олег Евгеньевич, тут это, кровь набираю.

Одна секунда, и эта сука медсестра враз становится по стойке смирно, кажется, что у нее даже лицо вытягивается, как у лисы.

— В смысле набираю? У меня на столе уже результаты должны лежать, Светлана!

От серьезного голоса мужчины мы все затихаем, Саша только всхлипывает, и это не остается незамеченным.

Холодов подходит и бросает на Сашу тяжелый взгляд, поджимает губы, а после идет к умывальнику, тщательно моет руки, надевает стерильные перчатки.

— Посади ее на стул. Света, пробирки. Живо, – командует, словно капитан корабля, и, на удивление, эта Света слушает его, точно дрессированный пудель.

— Вот. Олег Евгеньевич, ребенок просто истеричный, не давал кровь нормально взять!