Про мужа вспомнил, так она аж дернулась, сука чертова, как же я ее ненавижу!

Чего ко мне приперлась, а не к мужу? Пусть проваливает, шлюха, да вот только смолчал при ребенке.

Девочка смотрела на меня настороженно, точно дикий зверек, но стук ее сердца мне не понравился, и тогда я наступил себе на горло, вспомнив, что я все же врач.

***

— Сейчас…

— Не надо. Успокойся.

Ошалело ищу деньги, но понимаю, что у меня их попросту нет.

— Нет, все нормально. Я найду…

— Мужу позвони. Пусть добавит, или кто там у тебя.

Больно, словно ножом по сердцу резанул.

Мужу. Ты же сам мой муж! Хоть и бывший.

— Позвоню, даже не сомневайся.

— На. Набирай. У тебя ведь и телефона нормального нет, не так ли, актриса?

Протягивает мне какой-то крутой мобильный телефон явно последней модели, а мне так паршиво становится. Поднимаю глаза на него и понимаю, что Холодов просто надо мной стебется.

На его лице играет презрительная ухмылка. Смешно ему, видите ли. Сволочь.

— У меня есть телефон! Отойди от меня!

Олег слишком близко, я делаю шаг назад, но в тот же момент оказываюсь вжата в дверь спиной. Точно хищник, Холодов хватает меня за предплечье, до боли сжимая руку.

— Почему ты пришла? Скажи мне!

— Я же сказала, не хочу быть тебе должной! Пусти!

— Посмотри на себя: ходишь в обносках. Разве это того стоило, стоило?! Вот она – твоя вечная любовь? – рычит на меня зверем, а я пугаюсь, но обида сильнее.

Вырываюсь, он отпускает, а я быстро вытираю слезы. Тяжело дышу, но не покажу ему, каково мне, каково мне было все эти годы!

— Пусти, больно!

С силой отталкиваю мужчину от себя, поправляю свитер, задыхаясь в высоком воротнике.

От прикосновения к Олегу проходит какой-то разряд тока, невольно запах его улавливаю, и кружится голова.

Боже. Если есть стопроцентный дурманящий мужской парфюм, то это он.

— А твоя любовь вечная?

Киваю на его блестящее обручальное кольцо. Олег сжимает руки в кулаки.

— Кто отец твоей дочери?

— Ты не отвечаешь, и я не собираюсь. Выпусти меня!

Дергаю за ручку двери, но Холодов с силой захлопывает ее прямо перед моим носом.

— Скажи мне. Кто. Ее. Отец? Кого я должен пристрелить?

— У Саши нет отца.

— А как же она появилась? Ветром надуло?

— Да, представь себе, надуло!

— Когда ты залетела, мы еще женаты были! Чего тебе не хватало, как ты могла разрушить все, как?!

— Я ничего не разрушала, Олег. Это ты все поломал, – шепчу сквозь слезы, Холодов с силой сметает со стола мои деньги вместе с какими-то папками, а после пищит передатчик, и я слышу голос Настеньки:

— Олег Евгеньевич, у вас операция. Вас ждут.

— Иду! – басит Холодов, поправляет халат и распахивает дверь.

— Передай нас другому врачу… Ребенок ни в чем не виноват.

— Я не передаю своих пациентов. Анализы завтра мне на стол, Савельева!

— Хорошо, Олег Евгеньевич, – отвечаю тихо, видя, как на нас во все глаза смотрит Настюша. Я вся в слезах, а Олег молнии в меня бросает.

Мне страшно даже представить, как с таким настроем он будет обследовать мою маленькую Сашу. Она ни в чем не виновата, она просто ребенок, но, похоже, бывшему совершенно на это плевать.

4. Глава 4

— Саша, еще хотя бы ложечку, пожалуйста!

— Нет! Я не буду!

Сжимаю зубы, в такие моменты я ясно вижу в ней характер Холодова, как его зеркальное отражение. Упрямая и своевольная, порой кажется, что Саша сильнее меня.

Держу в руках тарелку больничного супа. Саша сидит у стены, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди.

— Обход идет! Все по палатам, живо! – гремит кто-то в коридоре, и все стихают. На часах девять утра, пытаюсь Сашульку накормить, и тут дверь палаты распахивается, к нам входит целая делегация врачей во главе с Холодовым.