— Есть. Давай потом это обсудим. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, – улыбается моя малышка, и ее глазки загораются. У меня же от сердца отлегает. Ничего там нет страшного, и никакая операция дочери не нужна. Как я вообще могла его слушать? Олег меня пугал, он просто издевался надо мной.

Полдня Саша в садике проводит, а я пытаюсь хоть как-то отработать и вечером ее забираю. Тащу ее небольшой рюкзак, Саша рядом идет, сжимая мою руку.

— Я хочу покататься на качелях, мам. Можно?

— Да. Только осторожно, – почему-то одергиваю себя, помня о ее нагрузках, о которых предупреждал Олег.

Саша улыбается мне и бежит к ближайшим качелям, вот только она не добегает до них. Всего каких-то три шага, и моя девочка останавливается, а после медленно оседает на колени, вызывая у меня адский холод внутри.

9. Глава 9

Скорая приезжает через десять минут, пока я сижу на лавочке с бледной как мел Сашей. Она руками меня обхватывает, а я едва не вою от страха. Моя доченька, моя маленькая радость.

Саша едва говорит сейчас, на груди у меня сжалась в комочек, и я не знаю, что с ней. Она рухнула, словно ее подкосило. Так резко, стоило ей начать бежать.

Нас привозят в тот самый кардиологический центр, из которого я сбежала сутки назад. Я сделала ошибку, не надо было так резко срываться, и что теперь будет – мне даже представить страшно.

На улице уже темно, и, как назло, сегодня дежурит Холодов. Мы даже не здороваемся. Он коротко переговаривается с доставившими нас сюда врачами, быстро осматривает Сашу, и ее отвозят на исследования.

Куда потом бывший девается, я не знаю. Сижу и жду, кусая кулаки, и только спустя полчаса выходит какой-то другой врач.

— Что происходит?

— У ребенка порок сердца. Вы знаете?

— Да.

— Почему вы тогда не лечитесь? Или у вас много дочерей? Тут операция нужна, это не игрушки. В следующий раз уже некого будет спасать, – сухо процедил этот врач и ушел к другому больному.

Я же украдкой вытираю слезы. Я знаю, что Холодов уже у себя в кабинете. Есть ли у меня выбор теперь? Нет. Есть ли гордость? Да, она пищит где-то сзади, вот только белые губы Саши и ее дрожащее тело в моих руках отодвигают все это на десятый план.

Секретарши вечером нет, я спокойно дохожу до самого кабинета Олега. Стучусь. Он отвечает сразу же:

— Да.

Задерживаю дыхание и нажимаю на ручку двери. Снова его холодный пронзительный взгляд синих глаз. Ждал ли Олег меня? Я не знаю, я уже ничего не понимаю.

— Я тебя не звал.

— Я сама пришла.

— Состояние Александры удалось стабилизировать. Свободна.

Даже не смотрит на меня. Вижу, как плескает себе коньяк в стакан, Олег чувствует себя здесь как дома, хотя да, это же его клиника.

— Долго молчать будешь? Что тебе надо, Яна?

— Саше стало хуже из-за меня. Ты знал, что так будет? Просто скажи.

— Я тебе уже сказал про риски. Что ты еще хочешь услышать от меня? Ты же у нас врач, как я вижу. Тебе виднее, как твоему ребенку будет лучше, – злорадствует. Ну конечно, этот дьявол в белом халате теперь празднует победу из-за того, что я ослушалась его и забрала ребенка из больницы.

— Помоги, Олег. Пожалуйста. Спаси нашу дочь! У меня нет таких денег на операцию. Честно, нет.

— Это не моя дочь. Почему я должен спасать твоего нагулянного ребенка? Я похож на мать Терезу?

Он пьян. Я вижу, как его взгляд потемнел, и машинально делаю шаг назад, когда Холодов поднимается и вплотную подходит ко мне. Еще миг, и он вжимает меня в дверь своего кабинета. Я же теряюсь, отворачиваюсь, но он не дает, ловит мое лицо большой рукой, невольно улавливаю запах его парфюма.

— Ты прав. Ты не должен. Ты не ее отец.