– Блин, зря ты это…

– Знаю.

– И на фиг ты стал вырубаться?

– Ну… – Оскар взглянул на горку. – Так получилось.

– Ну и дурак.

– Да.

После уроков Оскар задержался в классе. Положил на парту два чистых листа бумаги, взял словарь с полки, открыл на букве «М».

Мамонт… Медичи… Монгол… Морзе.

Да. Вот оно. Вся азбука Морзе занимала четверть страницы. Большими ровными буквами он принялся переписывать азбуку на чистый лист бумаги:

А = · —

Б = – ···

В = · —

и так далее. Закончив, он повторил то же самое на втором листе. Остался недоволен. Выкинул листок и начал заново, еще тщательнее выводя знаки и буквы.

Вообще-то хватило бы и одного удачного экземпляра – того, что предназначался Эли. Но Оскару нравилось возиться с буквами – лишний повод задержаться в школе.

Они уже целую неделю встречались каждый вечер. Вчера Оскар попробовал постучать в стену, прежде чем выйти во двор. Эли ответила, и они вышли на улицу одновременно. Тогда Оскару пришла в голову мысль наладить связь при помощи какого-нибудь секретного кода, и тут он вспомнил про морзянку.

Он оценивающе взглянул на исписанные листы. Хорошо. Эли должно понравиться. Как и он, она любила головоломки, системы. Он согнул оба листка пополам, убрал в портфель, сложил руки на парте. В животе заурчало. Школьные часы показывали двадцать минут четвертого. Он вытащил из парты комикс «Воспламеняющая взглядом» и читал его до четырех часов.

Не могли же они его ждать целых два часа?

Если бы он только послушался Йонни и убрал камни, он был бы уже дома. В относительном порядке. Подобрать несколько камней было далеко не худшим из того, что его заставляли делать, и он делал. Оскар уже жалел о своем непослушании.

А что, если сейчас все собрать?

Может, он сумеет смягчить завтрашнее наказание, сказав, что специально остался после школы, чтобы…

Да, так он и сделает.

Он взял свои вещи и вышел к песочнице. На это уйдет минут десять, не больше. Когда он завтра расскажет об этом Йонни, тот заржет, погладит его по голове и скажет: «Молодец, Поросенок!» – ну или что-нибудь в этом роде. В любом случае, так будет лучше.

Он покосился на детский городок, поставил портфель у края песочницы и начал собирать камни. Сначала те, что побольше. Лондон, Париж. Теперь он воображал, что спасает мир. Очищает его от страшных нейтронных бомб. Под каждым поднятым камнем оказывались уцелевшие, они выползали из-под развалин своих домов, как муравьи из муравейника. Только ведь нейтронное оружие не разрушает дома… Ну да ладно, будем считать, что здесь сбросили заодно пару ядерных бомб.

Когда он подошел к краю песочницы, чтобы сложить собранные камни в кучу, его уже ждали. Увлекшись игрой, он не услышал, как они подошли. Йонни, Микке. И Томас. В руках у них были длинные ореховые прутья. Розги. Йонни указал своим прутом на валявшийся камень:

– И этот.

Оскар сложил свою ношу на землю и поднял камень, на который указывал Йонни.

– Ну вот и молодец. А мы ведь тебя ждали, Поросенок. Долго ждали.

– А потом пришел Томас и сказал, что ты здесь, – добавил Микке.

Глаза Томаса ничего не выражали. В младших классах Оскар дружил с ним, часто играл в его дворе, но в начале пятого класса, после летних каникул, Томас вдруг переменился. Даже говорить начал по-другому, по-взрослому. Оскар знал, что учителя считали его самым умным в классе. Это чувствовалось по тому, как они с ним разговаривали. У него был компьютер. Он собирался стать врачом.

Оскару захотелось швырнуть камень, зажатый в руке, в лицо Томасу. Прямо в рот, открывшийся, чтобы что-то сказать.

– Что же ты не бежишь? Ну, беги!

Прут Йонни со свистом рассек воздух. Оскар крепче сжал камень.