ОН перехватил летящий лифчик и повесил его на свою микрофонную стойку. Барабаны сменили темп. Под минорный гитарный перебор пошла лирика… Солист отступил в тень, уступая минуты славы своему товарищу с чёрной гитарой.
И тут произошло то, что и должно было произойти – ОН увидел Эмму. И узнал – судя по тому, как ОН, не спуская с неё глаз, снял лифчик со стойки и перевесил его, зацепив за колки на своей гитаре.
И вот Эмма уже слышит его голос, немного искаженный аппаратурой. Она даже не могла понять нравится ей или нет – её накрыло следующей непонятной волной непонятных чувств.
…Отпустило её, только когда Маринка вытянула её на улицу. Попрощавшись с довольной Маринкой, Эмма осталась одна. Клубная толпа уже рассосалась.
Неожиданный звук открывающейся алюминиевой банки отвлек Эмму от дум.
– Ф-у-у-х… Ну, чё? Как тебе?
Эмма обернулась на голос.
– Ничего так… Сойдёт. Лифчик подошёл?
– Не мерил ещё.
Эмма бросила беглый взгляд на его руки.
– Ты бы хоть перекисью промыл что-ли… Вот тут где содрано… Я даже отсюда вижу, что воспаление пошло. А тебе играть ещё…
– Да ничего, ерунда.
– Ничего не ерунда. Помрёшь ещё от сепсиса…
– Эмма!..
– Даже имя моё узнал… Может тогда скажешь, как тебя зовут?
– Скажу. Климент Иммануэль Эрхард Юстиниан.
– Чего?! Юстиниан?
– Да. «Справедливый». Можно просто – Ким. Наследный принц Иерхейма.
– Ты под чем сейчас?!
– Ни под чем. Я стёкл как трезвышко!
– О Господи… Наследный принц… Хоть в дурку звони…
Климент Иммануэль Эрхард Юстиниан рассмеялся, сминая пустую уже банку.
– Это нулёвка. Да, пиво вы варить не умеете,… Я не бухой и не что-то другое, о чем ты могла подумать. Ну вот, наследный принц. Бывает и такое.
– Что-то я не слышала о таком королевстве.
– То, что ты о нём не слышала не значит, что его не существует.
– Ладно, пока! – Эмма рассеянно махнула рукой принцу и пошла к подъехавшему такси.
– Буэнас ночес.
Глава 4
Полная желто-масляная луна в окружении ярких звёзд вылила свою дорожку на морскую гладь.
На песчаном берегу, у старой ивы, сидело чудище – огромное, мохнатое, чёрное; в темноте – широко расставленные ярко-красные огни его глаз, и ещё один огонек поменьше, который периодически перемещался туда-сюда.
К чудищу приближался, оглядываясь, кто-то ещё.
– Ты бы бросал курить, а?
– Захочу – брошу.
Маленький огонек замер на какое-то время, чудище вдохнуло и выпустило сизый дым через свои большие уши.
Подошедший присел рядом с чудищем на темное корявое бревно:
– Что случилось?
– Батя твой ругается, – ответило чудище. Оно говорило медленно, как бы устало, но с чувством собственного достоинства.
– Он тебя прислал меня вернуть?
– Ты уже не ребенок, чтобы я тебя возвращал. Когда-то ты помещался на моей ладони… А сейчас… Сейчас я просто хочу, чтобы ты меня услышал. Ты свалил…
– Я не свалил, я отправился.
– Ты отправился очень опасным путем и чуть не погиб.
– Всё обошлось. Почти… Я спешил.
– Спешил! Урих до сих пор всем рассказывает, как он чуть не сожрал наследного принца!
– Ой… Эти драконы и не такое расскажут.
– Ваше высочество, ты оставил семью в сложное время. Вот-вот будет война с Гаттерсваррой, они уже мутят что-то у Западных Гор. Видели их лагерь на берегу.
– Я не люблю насилие. Ты же знаешь.
– Когда-то тебе придется принимать непростые для тебя решения. В том числе о жизни и смерти.
– Когда-то… Но не сейчас. Я не хочу слушать это всё. Ещё сто лет назад можно было прийти к миру и не принимать непростых для себя решений!
– Мир… Ты слишком молод для таких суждений.
– Да, я молод. И я пока не в маразме, если ты об этом…
Чудище захрипело, растирая в лапах окурок:
– Давай пройдемся.